За мечту. За Веру. За любовь

Онегина Женя

Настроение резко упало. Я даже себе до конца не мог признаться, насколько меня ранило недоверие Жданова. Я был готов, черт возьми! Давно готов. Но лучший друг каждый день заставлял меня в этом сомневаться.

– Я, пожалуй, пойду, – произнес я, спускаясь с полки на пол. – День какой-то…

– Это ночь, Макс, всего лишь еще одна новогодняя ночь, – ответил Жданов и прикрыл глаза.

Я молча вышел, аккуратно прикрыв за собой стеклянную дверь. Быстро принял прохладный душ, прошелся по телу жестким полотенцем и набросил халат.

Легко ступая, поднялся по лестнице на мансарду и толкнул дверь, ведущую в комнату Веры.

Девчонка спала, смешно подложив под щеку ладошку. Я сбросил халат и скользнул под одеяло, прижимая Веру спиной к себе. Она недовольно зашевелилась, забормотала во сне и прижалась попой ко мне. Ее сорочка задралась, обнажая округлые бедра и плоский живот. Я положил на него ладонь и аккуратно, слегка щекоча, обвел пупок. Вера дернулась, еще теснее прижимаясь ко мне, и приоткрыла рот, задышала чаще.

– Вера… – позвал я.

Она сделала вид, что не слышит.

Я поцеловал немного влажный от пота затылок, прошелся носом по выступающим шейным позвонкам. Коснулся девичьей груди, мягко сжимая пальцами набухший сосок. Она застонала, уже не скрываясь. Потерялась ягодицами о мой пах, заставляя меня зарычать.

Я легко перевернул ее на живот и лег сверху, прижимая к кровати. Она испуганно дернулась подо мной и замерла.

– Тссс, – прошептал я. – Не нужно меня бояться.

Вера резко выдохнула и уткнулась носом в подушку, демонстрируя покорность. Но я чувствовал, как бьется ее сердце.

Я сел. Слегка шлепнул ее по ягодицам и задрал вверх сорочку. Мягко провел руками по узкой спине, разминая и поглаживая. Вера засопела недовольно и внезапно расслабилась. Я почувствовал, как замедлился ее пульс. Увидел, как девчонка разжала сжимающий край простыни кулак. И спросил:

– За что ты со мной так?

– Я не знаю, – ответила Вера. – Правда, не знаю. Просто иногда у меня…

– Я – не он, слышишь? – прошептал я и провел губами вдоль выступающего края острой лопатки. – Я не обижу.

Ее кожа покрылась мурашками. И она перевернулась сама, подставляя моему рту розовый напряженный сосок.

– Я не боюсь, – сказала она просто. – Я знаю, что ты – другой.

Где-то далеко в небе взрывались салюты. А в густом сумраке старой мансарды я целовал девчонку, один вид которой сводил меня с ума. И уже не сдерживая себя, вжимал ее хрупкое тело в кровать.

А она отдавалась мне так безрассудно, желая доказать, что не боится, что я не мог сдержать дрожи, касаясь ее горячей кожи. Я ловил губами ее тихие стоны и смиренно ждал, пока она ко мне привыкнет. Но девчонка лишь нетерпеливо подавалась мне навстречу, пряча от меня непрошенные слезы.

– Я люблю тебя, Вера, – прошептал я и провел пальцем по влажной дорожке на ее щеке. – Но сейчас ты делаешь мне больно.

Она отвернулась и прошептала куда-то в темноту:

– И я люблю тебя…

Глава

вторая

Макс

Питер встретил нас солнцем. И уже одно это было странно. Белый снег блестел и переливался на солнце. Вера жмурилась, как довольная кошка. Жданов напялил солнцезащитные очки и теперь выглядел так, что люди вокруг неосознанно шарахались в сторону. Артур просто искрил. Нервы его были на пределе, и все мои попытки свести предстоящий бой к рядовому, абсолютно проходному событию, разбивались об один единственный довод.

– Ты идиот, Русланов, если не понимаешь, как опасен Усольцев!

Да блин!

Я пахал два месяца день и ночь. В начале февраля я вернулся под крышу к любимому тренеру, полностью предоставив ему контроль над моей жизнью. Ксюха улыбалась сочувственно, но не лезла. Я нажрал почти десять килограммов, чтобы сравнять шансы, и теперь мне предстояла голодовка перед взвешиванием. Жданов водил меня за руку по врачам во время медкомиссии и своими вопросами кое-кого довел до точки кипения.

Допуск к турниру я получил.

Но в то, что Жданов действительно разрешил Вере лететь с нами в Питер, я поверил не сразу. И еще по глупости надеялся, что Владик это не допустит.

Зря надеялся.

И вот Вера, зарумянившаяся на морозе и неприлично довольная, стояла рядом с братом и смотрела на огромный отель на берегу Финского залива. Артур был в своем репертуаре. Измайловы, за годы, проведенные на сборах, привыкшие к аскетизму спортивных баз, были, мягко говоря, удивлены его выбором. Но в отеле был спортзал, бассейн, спа. А еще удобные матрасы и окна с видом на залив.

– Просыпаемся, детки! – гаркнул Жданов, и мы, подхватив сумки, направились на ресепшн.

До поединка с Усольцевым оставалось два дня.

Артур пришел, когда я уже разобрал вещи и раздумывал, будет ли уместно навестить Веру. И стоит ли?

Последний месяц мы провели практически врозь. Я выматывался на тренировках, ставших ежедневными. Она – разумно не настаивала на встречах. Короткие телефонные разговоры, сообщения в мессенджерах, нежные "люблю" перед сном и все…

– Максик, на весы! Быстро! – рявкнул Жданов. Он вошел в номер и рухнул поперек кровати, закинув руки за голову. – Ау! Прием! Мы все еще работаем? Или я бегу договариваться об отмене боя?

– Не дождешься! – буркнул я и стянул через голову футболку, оставшись в одних легких штанах.

– Портки… – устало напомнил Жданов, но я решил сделать вид, что не услышал.

Весы показывали девяносто три.

– Нормально так, – хмыкнул я.

– Еще не вечер, – огрызнулся Артур. – Сейчас легкий завтрак и бегом в бассейн! Влада тебе в компанию.

– Легкий завтрак – это что? – уточнил я во избежание недопониманий.

– Омлет, творог, вареные яйца. И зеленый чай!

И Макс, умоляю! Никакого кофе!