За Отчизну
Шрифт:
– Отчего же? Как станешь мистром, будешь получать ежегодно дохода тысяч двадцать пять коп грошей - для теперешней твоей нужды это целое богатство.
– Пан Ян, вот вы, наверно, мне не поверите, но скажу вам: не нужно мне ни университета, ни степени мистра, ни двадцати пяти тысяч коп.
– Так что же ты желаешь?
– В этом все мое несчастье, что я сам не знаю: проповедник из меня никудышный, воин тоже, а теперь нужнее всего хорошие проповедники нашей правды и хорошие воины для ее защиты.
– Значит, ты, так сказать, Потерял свою дорогу в жизни? Так, что ли?
–
– Но, может быть, твоя дорога вот здесь, рядом, и ее не надо долго искать?
Штепан вопросительно глянул на рыцаря.
– Ты ведь слышал, что сегодня говорил брат Ян Желивский? Ты понял, какие потрясения нас ждут?
– Понял, что пришло время народу Чехии восстать против римских и немецких насильников.
– Правильно. Поэтому я и позвал тебя. Нам, то есть тем, кому выпадет трудная доля встать во главе народа, нужны верные, толковые люди, на которых можно положиться, как на самого себя. Я остановил свой выбор на нескольких, в том числе и на тебе. Перед тобой две дороги: или остаться в университете и заниматься мудрствованием над творениями святых отцов и получать за это хороший доход, или идти с нами, воинами за правду и справедливость, терпеть нужду, жить среди опасностей войны, сражаться, не ожидая наград и почестей, и быть готовым каждую минуту лишиться жизни. И все это не для себя, а для общего блага. Подумай и выбирай.
Ян Жижка замолчал и повернулся, чтобы взглянуть на Штепана. Из-за отсутствия левого глаза Ян Жижка, чтобы взглянуть на своего спутника, должен был поворачивать к нему все лицо.
Штепан первый прервал паузу:
– Пан Ян, видно, уж с самого детства для меня была выбрана дорога в жизни: сначала учитель Ондржей в Прахатице, потом покойный мистр Иероним, за ним мученик мистр Ян Гус и теперь вы, пан Ян, - все передаете меня друг другу, наставляя меня к одной и той же цели - освобождению нашего народа от его поработителей.
Штепан внезапно остановился и сказал, как о деле решенном:
– Если я вам могу для общего дела пригодиться - иного пути у меня нет. Куда же еще я могу идти!
– А университет?
– спросил Ян Жижка.
Штепан только шутливо махнул рукой.
Позади них послышались поспешные тяжелые шаги.
– Наверно, Ратибор!
– предположил Ян Жижка и, остановившись, серьезно проговорил: - Сынок, имей в виду, я беру тебя к себе для очень важных поручений. Но об этом мы еще не раз потолкуем.
Тяжело дыша от быстрой ходьбы, к ним приблизился Ратибор.
– Запыхался?
– шутливо заметил Ян Жижка.
– Давно, значит, не бегал в полных доспехах. Отвык. Ну ничего, скоро снова привыкнешь. Что-то ты сегодня невеселый...
Ратибор перевел дыхание:
– Нет, пан Ян, вам показалось.
– Не ври, сынок. Кому хочешь солгать?
– прикрикнул Ян Жижка строго.
– Простите, пан Ян, - пробормотал Ратибор, - с отцом вышел разговор один,
– Но ты с Войтехом как будто никогда не ссорился, так что же приключилось?
– Да так... Отказал мне отец в одном деле - вот я немного того...
– Не знаю, в чем дело... да ты мне потом все расскажешь. Сейчас я хочу с тобой поговорить
Поглядев вслед удаляющемуся Штепану, Жижка сказал, усмехнувшись:
– Вишь ты, какой маленький да верткий, словно мальчик! А захотел, был бы в этом же году магистр ин артибус. Думается мне, Ратибор, не ошибся ты, советуя мне взять Штепана к себе, - задумчиво заключил Ян Жижка.
– Однако мы дошли. Давай-ка присядем...
Ян Жижка опустился на большой ствол спиленного бука, лежавшего у стены и заменявшего скамейку. Был теплый июльский вечер. Улица опустела. Где-то за углом слышалась трещотка ночного сторожа. Ратибор сел рядом.
– Хочу тебе, Ратибор, поручить одно дело.
Ратибор насторожился, не сводя глаз с рыцаря.
– Сам видишь, на носу у нас домашняя война. Народ только и ждет знака, чтобы кинуться в бой. Враги наши не спят и зорко следят за нами: чуть что - обрушатся на нас всей своей силой. Папа и Сигизмунд требуют, чтобы король Вацлав начал нас преследовать. Он и их боится и народа. Ты ведь знаешь, из панов многие пошли за чашу, чтобы за счет монастырей и церквей увеличить свои поместья. Но здесь, в Праге, Вацлав все же решил искоренить чашу оружием. Вот и придется народу сначала разбить королевских наемников, а потом... потом заварится такая кутерьма ...
Говорю это тебе к тому, что, если мы не создадим свое народное войско лучше панского и королевского, нас уничтожат. Нам нельзя ждать, надо начинать немедля. Набери у себя в Новом Месте способных, смелых ребят из оружейников, кузнецов и всяких мастеровых - с сотню-другую молодцов, мы их и обучим. Тебе придется их учить так, как я учил тебя. Здесь есть у меня еще двое моих старых друзей. Они тоже будут, как и ты, формировать отряды. Но ты должен собрать и обучить отряд раньше всех и лучше всех. Оружейники - они умеют владеть оружием, ребята сильные и бойкие, но приучи их к боевым порядкам и послушанию,
Ян Жижка поднял голову, взглянул на Ратибора и не мог сдержать улыбки. На лице Ратибора не осталось и следа от недавней тоски и горя: глаза горели, лицо выражало крайнее возбуждение. Ян Жижка затронул в своем воспитаннике его заветную мечту.
– Итак, сынок, в следующее воскресенье, когда мы пойдем вышибать негодяев-коншелей из новоместской радницы, тех самых, что хотят вновь довести до нищеты твоего отца, ты мне представишь первую сотню бойцов - первый отряд "божьих воинов". Выполнишь?
– Выполню, воевода! Народное войско у нас будет!
– Ратибор встал и выпрямился.
– В добрый час, сынок!
2. "ВОССТАНЬ, ВОССТАНЬ, ВЕЛИКИЙ ГОРОД ПРАГА!"
В зале было тихо и безлюдно. Придворные, томившиеся от безделья и летнего зноя, не знали, куда себя девать, вяло прогуливались по галереям и тенистым аллеям прилегающего к королевскому замку сада.
Пан Вацлав из Дубы только что приехал из Праги, устал и с удовольствием опустился в кресло, протянув затекшие от долгой езды ноги. В зале, кроме него, еще никого не было, и пан Вацлав без стеснения мог предаться на свободе и отдыху и своим мыслям. Мысли были одна тягостнее другой.