За пределами желания. Мендельсон
Шрифт:
Глава вторая
— Я имею удовольствие информировать совет о том, что мы можем зачислить месье Фридерика Шопена в качестве нашего первого исполнителя зимнего сезона. — Феликс окинул взглядом благодушные лица сидящих за столом попечителей, сонно улыбающиеся ему в послеобеденной пищеварительной апатии. — Как вы хорошо знаете, месье Шопен не только выдающийся пианист, но также композитор исключительного таланта. Его выступления с Гевандхаузским оркестром ознаменуют новый шаг...
Совет попечителей Гевандхаузского оркестра считался самым изысканным клубом Лейпцига. Его одиннадцать членов избирались среди самых богатых и социально значимых горожан, которые домогались этого назначения в качестве отличительной метки и боролись за привилегию получить какое-нибудь ни к чему не обязывающее поручение. Под благосклонным
— Конечно, — кивнул его светлость, засовывая сигару в рот. — Давайте обязательно пригласим месье Шопена. — Лично ему было всё равно. Ему хотелось, чтобы собрание скорее закончилось. На него снизошло настроение расслабленной влюблённости. Он хотел поехать к Ольге, снять высокий воротничок, врезавшийся ему в щёки, лечь в постель и ласкать упругое, гладкое тело любовницы. — Мы предоставляем вам назначить дату, — обратился он к Феликсу. — Какое число вы предлагаете?
— Начало декабря, ваша светлость.
— Отлично, — согласился мэр с выражением полного безразличия. Он схватил председательский молоток и бегло окинул взглядом попечителей: — Все согласны?
Собравшиеся кивнули головами, и он уже собирался опустить молоточек, когда Вильгельм Крюгер поднял свою паукообразную руку в робком, но требовательном жесте.
— Я не хочу злоупотреблять терпением совета, — начал первый член совета, прочистив горло, — но мы должны обсудить один вопрос, прежде чем дадим наше согласие на концерт месье Шопена.
Попечители взглянули на него со смесью скуки и любопытства. Христоф Мюллер ждал с молоточком в руке и раздражённым прищуром маленьких живых глаз. Что ему надо, этому типу? Уж не собирается ли он раздуть здесь ссору, как в городском совете?
— Пожалуйста, покороче, — бросил он.
— Мы все согласны с тем, что люди, участвующие в общественной жизни, независимо от области, должны подавать пример безупречного поведения, не так ли? — продолжал Крюгер, отвернувшись от мэра и обращаясь к другим попечителям.
Атмосфера в комнате резко переменилась. Члены совета уловили намёк на любовницу мэра и теперь выпрямились в своих парчовых креслах, предчувствуя приближение конфликта.
— Если те, кто занимает высокое положение, подают нам пример моральной распущенности, — говорил Крюгер, засасывая верхнюю губу, словно он вдыхал, а не выдыхал слова, — как мы можем ожидать повиновения и уважения от низших классов?
Мэр почувствовал, как волна гнева поднялась к его лицу, обдав жаром. Его рука, державшая молоточек, сжалась в кулак. Грязный, мерзкий ханжа. Если бы только он не был так могуществен и не знал так много...
— Мы отдаём должное вдохновляющей ценности этих замечаний, — вставил Мюллер с язвительной улыбкой, — но совет был бы благодарен, если бы почётный попечитель ограничил свои наблюдения вопросом, который мы сейчас обсуждаем, а именно концертом месье Шопена.
Крюгер проглотил упрёк с притворной кротостью:
— Я к этому и подхожу, ваша светлость. В течение нескольких лет месье Шопен демонстрировал возмутительный спектакль своей связи с женщиной-романисткой, называющей себя Жорж Санд. Так вот, как попечители общественного института, мы морально ответственны перед гражданами этого города, и я ставлю вопрос о моральном праве этого музыканта появляться в нашем гевандхаузском зале.
— Вы... что? — Слова Феликса прозвучали в наступившей тишине словно пистолетный выстрел, и попечители застыли в своих креслах.
— Я обращаюсь не к вам, герр директор, — бросил Крюгер через плечо.
— А я обращаюсь к вам, герр Крюгер.
Тот обернулся, его бледно-голубые глаза прищурились от гнева.
— Этот вопрос должен решать совет.
Феликсу показалось, что перед его носом захлопнули дверь.
— Это должны решать все. Месье Шопен — мой друг, и я не позволю оскорблять его в моём присутствии.
Мюллер вынул сигару изо рта и наклонился вперёд, готовый вмешаться. Его взгляд быстро переходил с Феликса на Крюгера, сравнивая их шансы. Как он знал из опыта, Крюгер был находчивым и опасным спорщиком; с другой стороны, Феликс был тёмной лошадкой. В своих отношениях с советом он всегда вёл себя корректно и сдержанно, стараясь воздерживаться от споров. Но теперь его губы были плотно сжаты, а глаза сверкали от гнева.
— Это не вопрос музыки, — прошипел Крюгер, поворачиваясь к мэру, — и я прошу совет запретить директору участвовать в этой дискуссии.
Мюллер ухватился за возможность отплатить ему за сделанное минуту назад замечание о моральной развращённости в высших классах общества:
— Поскольку вопрос идёт о тактике, определяющей будущие выступления музыкантов
Сжав челюсти, Крюгер выслушал отказ. Феликс проигнорировал его и обернулся к попечителям, как адвокат, обращающийся к судьям:
— Вопрос о морали в искусстве не нов. Во все времена некоторые глупцы пытались сделать искусство придатком добродетели и убрать со стен музеев картины с изображением обнажённых женщин и приклеить фиговые листочки на античные статуи. Но вопрос, который стоит перед нами сегодня, ещё более нелеп, — это вопрос о связи морального облика художника с его работой. Если бы мы были настолько неразумными, что приняли бы предложение, выдвинутое герром Крюгером, то музеи были бы закрыты, оркестры распущены, а книги изъяты. Для мадонн Рафаэля [98] позировала его любовница, Филиппо Липпи был расстриженным монахом, женатым на нарушившей обет монахине, Леонардо да Винчи и Микеланджело были обвинены в сексуальных извращениях, а Тициан [99] подозревался в инцесте со своей дочерью Лавинией. Гендель, Моцарт, Бетховен — все они демонстрировали «возмутительный спектакль» своих отношений с женщинами разного сорта, классов и поведения. Следует ли нам перестать исполнять «Мессию», «Дон Жуана» или Девятую симфонию? Следует ли нам перестать читать «Фауста», потому что Гёте почти постоянно сожительствовал то с одной, то с другой женщиной? А как насчёт Платона, Виллона, Вольтера, Боккаччо и Байрона [100] и сотни других великих писателей, мыслителей и философов? Некоторые художники были святыми, некоторые — развратниками. Некоторые были героями, а некоторые — трусами. Это ни в малейшей степени не влияет на их художественный статус. Если бы мы были настолько глупы, чтобы запретить месье Шопену выступать в гевандхаузском зале по моральным соображениям, нам бы, возможно, пришлось исследовать моральный облик артистов оркестра — и мой собственный? А как насчёт слушателей?
98
Рафаэль Санти (Санцио; 1483—1520) — итальянский живописец и архитектор эпохи Возрождения; основные произведения: «Мадонна Консстабиле», «Святой Георгий», монументальные росписи залов (станц) Ватикана, росписи виллы Фарнезина, «Сикстинская мадонна» и др.
99
Липпи фра Филиппо (ок. 1406—1469) — итальянский живописец эпохи Возрождения, работал во Флоренции; основные произведения: «Мадонна», «Мадонна под вуалью» и др.
Микеланджело Буонарроти (1475—1564) — итальянский скульптор, живописец, архитектор и поэт, один из величайших художников эпохи Возрождения; скульптурные произведения: рельеф «Мадонна у лестницы», статуи «Давид», «Моисей» и др.; живописные работы: «Мадонна Дони», роспись потолка Сикстинской капеллы в Риме и многие другие.
Тициан Вечеллио (1477—1576) — итальянский живописец, крупнейший представитель венецианской школы эпохи Возрождения; основные произведения: «Мадонна семейства Пезаро», «Даная», «Оплакивание Христа» и др.
100
Платон (427—347 до н.э.) — древнегреческий философ; основные сочинения: «Пир», «Теэтет», «Федон» (написаны в форме диалогов), «Государство» и др.
Виллоч Франсуа (1431 — не позднее 1489) — французский поэт, автор сборников стихотворений «Малое завещание» и «Большое завещание»; известен беспорядочным образом жизни.
Вольтер (настоящие имя и фамилия — Франсуа Мари Аруэ; 1694—1778) — французский писатель и философ-просветитель («Философские письма», «Философский словарь»); автор трагедий «Брут», «Заира», сатирических повестей «Кандид, или Оптимизм», «Простодушный» и многих других.
Боккаччо Джованни (1313—1375) — итальянский писатель, гуманист; главное произведение — сборник реалистических новелл «Декамерон»; автор романа «Фьяметта», биографии «Жизнь Данте Алигьери».
Байрон Джордж Ноэл Гордон (1788—1824) — английский поэт; создатель многих поэм («Паломничество Чайльд Гарольда», «Гяур», «Абидосская невеста», «Корсар», «Шильонский узник», «Манфред»), богоборческой мистерии «Каин», незаконченной сатирической поэмы «Дон Жуан»; участник национально-освободительной борьбы в Греции, где умер от лихорадки.