Зачем богу дьявол к 2

Январёв Леонид Иванович

Николай обнял сидящего рядом Никиту: слова меньше того, что чувствуешь.

Последнее построение стало проверкой на трезвость. Николай намеренно не предупредил о выпивке, отпуская добровольцев. По пьяни не воюют. Можно не сомневаться, что каждый из них только что прошёл через искушение выпить рюмку другую, протянутую друзьями. Первое испытание все выдержали.

– Страх - это то, с чем вы столкнётесь сразу. Его нужно преодолеть, его можно преодолеть. И тогда сумасшедший адреналин в вашей крови сделает вас сильнее, ловчее и разумней, чем вы есть в обычной жизни.
– неприготовленная речь вырвалась сама собой, Николая мучила мысль, что он не всё им сказал, не успел.
– И время потечёт по-другому. И пространство станет другое.

Во время боя путь по прямой, чаще всего путь в могилу. Старайтесь передвигаться зигзагами, как ещё говорят, "винтом". И, пожалуй, главное... Стреляй, а потом думай.
– Николай сделал смысловую паузу: - Сначала стреляй, остальное потом. Одно мгновение - это много, это целая жизнь. Кто первый выстрелит, тому оно и достанется. А если тебя ранят, не дожидайся помощи, из последних сил карабкайся в ближайшее укрытие. Помни, тех, кто бросится тебя спасать, убьют сразу.
– Николай остановился напротив Рыжего.
– А ты, Рыжий, надень шапку, а то все пули твои. Я не шучу. Это свойство внимания, как рефлекс. Да, и ещё...
– вспомнил Николай.
– Есть пословица - не плюй направо, там ангел, плюй налево, там дьявол. Вспоминайте её, заходя в помещение. Умный враг будет стоять слева, потому что обычно, заходя в помещение, сразу все смотрят на право.

Парень, стоявший рядом с Рыжим, снял с себя вязаную шапочку и отдал Рыжему.

Рассаживались по машинам.

– Попик то наш повесился.
– вдруг вспомнил Пётр.
– В церкви повесился.

– Ишь ты! Прямо в рай попадёт.
– усмехнулся Николай.
– От церкви до рая, ближе, наверное. Хорошая примета.

– Так считаешь?
– удивился Пётр, потому что считал, как раз наоборот.

– Плохих примет не бывает.
– серьёзно ответил Николай.

Про попика все забыли. Он долго мучился, ожидая, что за ним придут. Воображение рисовало Попику ужасные картины его убийства. И он не выдержал пытки ожиданием: сам наложил на себя мученическую смерть под образами.

Вид командиров озадачил бойцов: Никита и Николай были в солнцезащитный очках... ночью! К сожалению, у необыкновенных способностей всегда есть оборотная сторона. Это закон. Ночное зрение друзей мучительно реагировало на контраст электрического освещения и темноты. Никита, в отличие от Николая, к выбору фасона очков отнёсся очень щепетильно: ему претила безвкусица, а на рынках спроса на солнцезащитные очки не было, соответственно и предложение огорчало. Пришлось покопаться в товарных останках брошенных городов, прежде чем Никиту удовлетворил и собственные вид, и вид Николая. Бойцы решили, что командиры используют какое-то особое военное снаряжение, например, очки-компьютер.

Проезд колонны добровольцев через Село превратился в проводы под неувядаемый марш "Прощание Славянки" нетрезво исполненный на гармошке. Люди молча стояли вдоль дороги.

До съезда с шоссе к базе генераловских добрались с одной остановкой на перекур и чай. Далее дорога вела через лесопосадки, а не по открытому пространству. Это упростило задачу, и Николай рискнул подъехать к посёлку ближе.

База генераловцев - бывшая исправительная колония, зона. Не удивительно и символически, и практически. Превращая жизнь вокруг себя в сплошную зону, надёжнее всего укрываться в персональной тюрьме.

Остановились у развилки - одна дорога явно вела в посёлок, другая, вроде объездной - очевидно, в зону. Отправив разведчиков в посёлок, Никита и Николай пошли к зоне.

Стандартный, времён постройки колонии, бетонный забор с основательно обветшавшей, потерявшей форму колючей проволокой. Контрольно-пропускной пункт, скорее всего, со шлюзом и современный - уж очень не в прочем архитектурном стиле. А ворота древние и хорошо, что не навесные - меньше шума. Над входом в КПП тусклая лампочка. Наблюдательная вышка без часовых, значит с видеонаблюдением. Скромно. Явно не добздели, чем перебздели. Ничего не сделано для перенастройки обороны от внутреннего контингента, на

оборону от внешнего нападения. Да и кого бояться?

В таких учреждениях обычно держат собак, но, увы, для крестов это недоступно. Друзья человека не смогли освоиться и привыкнуть к новому запаху своих прежних хозяев. Когда-нибудь выведут особую породу, а пока собаки из жизни крестов исчезли, а вот кошки приспособились.

Патрулей в посёлке не было. Несколько домов выглядели обжитыми, но большинство - заброшены. Производственные постройки, вероятно, используются - не похожи на разграбленные.

Вернувшись, Николай поставил задачу: не шуметь, занять позиции, которые он укажет, вступив в бой, действовать по обстановке, и чтобы каждый из тройки, был в зоне видимости каждого из тройки. Пока условия и обстановка благоприятствовала задуманному. Подъехали ближе к зоне.

Испортить камеры и расправиться с электроникой КПП - заняло минуту. Охранник-наблюдатель сам не побежит выяснять, в чём дело, сначала сообщит дежурному офицеру, а тот, скорее всего, отправит кого-нибудь будить технаря.

В открытые ворота въехали автомобили добровольцев. Экономно освещённая территория зоны хорошо просматривалась, и Николай уверенно определил - где плац, там и казарма. Светало, на землю опускался плотный туман. Оставив за спиной административный корпус и слева караульное помещение, добровольцы обошли казарму с тыла и открыли огонь из подствольных гранатомётов по окнам. Генераловцы в одних трусах неосознанно бежали прочь от огня к выходу, выскакивали из дверей, большинство из них уже смертельно раненые, движимые последней вспышкой запредельной жизненной силы, превозмогающей перебитые ноги, оторванные руки, и попадали под крушащие их тела как, шинковка для капусты, пули крупнокалиберного пулемёта. Стрелял Николай, Никита подстраховывал караульное помещение, запустив туда сноп электрических молний: для большого помещения с множеством комнат они малоэффективны, но для создания паники и хаоса - лучше не придумаешь. Административное здание контролировали Пётр и Рыжий, заодно охраняя санитарку.

Когда как горох из караулки посыпались полуодетые недочасовые, с казармой было покончено, и Николай переключился на них. Внутри помещения раздался взрыв как от заложенной туда бомбы. Нечему так взрываться в караулке, по крайней мере, ничего такого там не должно быть. Николай зря опасался столкнуться с воинский дисциплиной и неусыпной бдительностью. Если в армии бардак, то не может быть порядка в отдельно взятой части, там может быть только видимость порядка.

Неожиданно за казармой, со стороны гранатомётчиков, началась перестрелка. Как потом выяснилось, это был специальный взвод охраны апартаментов Генерала, и он оказался в тылу добровольцев.

Дымно чадящая казарма, плотный предрассветный туман, вопли раненых. Добровольцы залегли, а генераловцы шли в атаку, паля наугад, и это помогло Николаю и Никите с ними расправится по-своему.

У добровольцев - пятеро убитые, двое серьёзно раненые. Среди тел генеральских, на вскидку, трое офицеров, но не до их счета. Николай послал за санитаркой, сделал обезболивающие уколы раненым, и приставил к ним по бойцу:

– Говорите с ними, держите их за руки, ни на секунду не оставляйте одних, постоянный контакт!
– приказал Николай, но не объяснил, что иначе они умрут раньше, вместо этого он сказал: - Они будут жить!

Тишину нарушала вялая перестрелка у административного здания. Вряд ли там серьёзная опасность, решил Николай и с оставшимися бойцами двинулся к изолятору.

Тюрьма в тюрьме - обычное устройство как бы перевоспитательной матрёшки. Зона - это месть общества, а не торжество закона и справедливости. Если человек оказался за решёткой, то это навсегда, даже если, отбыв свой срок, он выйдет на свободу. Его ответная, затаённая, невидимая как радиация, месть будет неумолимо подтачивать и без того сомнительное здоровье всегда преступного государства и беспомощного перед государством общества.