Зачем богу дьявол к 2
Шрифт:
Симптомы фанатского клуба появились не теперь вдруг, а считай с появления заочного кумира на глаза. Молодёжь стала срочно переодеваться в кирзовые сапоги, которые на самом деле Никита считал презренно-вынужденной обувью. И в одежде стали подражать, и в причёске. Не заметить это, когда все собрались за одним столом, было трудно. Николай съехидничал:
– Ты на лысо постригись, и все постригутся. Так и на солдат станут похожи.
С поминок командиры и бойцы ушли первыми. Повторился ритуал всеобщего вставания, но в этот раз он был более осмысленным: уже знали, что завтра они снова уходят, и что,
Никита так и не выяснил, кто такой Гриша, кто такой Колян, хотел расспросить перед сном, но оба устали, а разговор, явно непростой, комкать не хотелось.
***
Утро не обошлось без сюрпризов. На пороге неустроенного быта друзей появился Иваныч. Тот самый, который приютил их в худую минуту, помог с транспортом, тепло к ним отнёсся с немалым риском для себя, и первый рассказал о Генерале.
– Какими судьбами?
– искренне обрадовался Николай и даже обнял Иваныча, как старого знакомого.
– Это у вас судьба, а у нас судьбишки!
– прибеднился Иваныч.
– Я к тебе вместе со всей своей командой и с барахлишком на десяти фурах, чтоб на новом месте не голышом.
– Откуда узнал?
– уже без радости в голосе, настороженно спросил Николай.
– Старатели. У них радиосвязь. Ушлые ребята.
– ответил Иваныч.
– Обычно они на птичьем языке переговариваются, хер их поймёшь, свой сленг придумали, а тут открытым текстом про вас шпарят и о том, что вы Генерала побили. Не все верят, а я сразу поверил. А вчера утром к нам на привал нагрянули, кураторы наши, как ошпаренные. Мы сами с ними разобрались и снялись с места.
– Много там гарнизонов?
– Это не гарнизоны, это...
– Иванович не знал с чем сравнить.
– Вроде опорных пунктов. Они ведь с федеральными крестами, то воюют, то якшаются, публичные дома на границах с бандитами держат. Отпуска в столице проводят. Всё расскажу. Но мы с дороги, устали как собаки, не подскажешь, где приткнуться, чтобы никого не обидеть? Местные к тебе отправляют, к Собирателю.
– С реки вернулся Никита: - А вот и Хранитель!
– Подлетел Парень.
– И ворона ваша тут как тут!
– Ты его так не оскорбляй, а то он тебе на голову насрёт.
– предупредил Никита.
Николай решил отдать Иванычу землю Боса. Кусок лакомый, благоустроенный, по слухам в Совете хотят его между собой поделить, но пока к этому вопросу подступить не решаются.
Увидев Никиту и Николая с незнакомцем у спорной земли, Мать почувствовала не ладное и танком двинулась на них.
– Это теперь его хозяйство.
– в лоб остановил её Николай и показал на Иваныча.
– И что это ты всё сам раздаёшь?! С каких таких пор?
– возмутилась Мать.
– Совсем охренел!
– Сам, сам... С тех самых пор.
– Николай досадливо поморщился.
– Гуляй дальше.
– А может, ты и у нас заберёшь?!
– от злости у Матери выпучились глаза.
– Надо будет, и заберу.
– раздражённо ответил Николай.
– А вот этого не хочешь?!
–
Иваныч с нескрываемым удивлением наблюдал разыгравшуюся перед ним сцену:
– А может не стоит...
– Стоит. Как я сказал, так и будет. Тут от прежнего хозяина много осталось. Тоже, пререкался со мной... Всё твоё аж через улицу и до реки. Ты теперь сразу важная шишка. И у тебя сразу появились враги. Так что не спеши благодарить. Если кто-то вякнет, напомни, что за невыполнение моего распоряжения, расстрел. Они знают. Можешь сам расстрелять.
Иваныч поймал себя на мысли, что упростил образ Николая до народного героя с душой нараспашку:
– Неожиданно...
– А ты как думал?
– Николай усмехнулся.
– Думал, что я идейный борец со злом и поборник социальной справедливости? Я сам зло с теми, кто встаёт у меня на пути.
– по улице шёл то ли пьяненький, то ли обкурившийся с утра пораньше мужичек. Николай кивнул в его сторону: - Ты, что думаешь, я за него палец о палец ударю? Скорее мозги ему вышибу за тунеядство.
– Я про участок...
– Иваныч устало вздохнул.
– В остальном... Мне больше по душе, когда по-хорошему, да, видать, твоё время. Мои парни станут на войну проситься, не бери. У них золотые руки, здесь от них больше пользы будет.
– Не успеют.
– успокоил Николай.
– Мы через несколько часов выступаем. Не получится у нас, ждите Генерала в гости. Угодил ты в самое пекло!
– Вижу, что некстати.
– пожал плечами Иваныч.
– Но сейчас нигде не отсидеться. Федеральные кресты облавы, как на зверей устраивают. Удачи тебе желать не буду, я суеверный.
– Тогда не ешь у этой ведьмы пирожки, а то подавишься.
– посоветовал Никита.
И снова люди вышли на проводы, опять надрывно играла гармошка, гармонистом был тот самый мужичек, которому Николай не прочь мозги вышибить за тунеядство. Старик с лопатистой бородой, стоя на коленях, крестил колонну бойцов, которая медленно, чтобы уважить настроения людей и укрепить дух бойцов, двигалась по центральной улице Села. Война - время общественной Гармонии и Любви. Но это не отменяет Страх и Ужас. Неожиданно из стайки детей на дорогу со всех ног, так что никто опомниться не успел, наперерез командирскому автомобилю выскочил Ванюшка и закричал:
– Хранитель! Хранитель!
К ребёнку подбежали женщины, но Никита их остановил и вышел из машины. Ванюшка, обхватил его насколько мог в силу своего роста, и горько, навзрыд заплакал. Никита взял мальчика на руки и отнёс к остальным детям.
– Он сон плохой видел.
– объяснила Люба.
– Вот места себе и не находит. Вы, пожалуйста, берегите себя. Мы все вас ждём.
У Николая не было чёткого плана. Главное - не опоздать, а для этого нужно либо быстро бегать, либо выбежать пораньше. Генералу необходимо время, чтобы вернуться и собрать силы. Где бы он ни был на юге, кратчайшая дорога обратно одна. Даже если его спецы засомневаются в безопасности манёвра, который и для противника очевиден, Генерал не станет их слушать: какой такой противник? Быдло! Не хотелось думать о том, что произойдёт, если ставка на самонадеянность врага не сыграет.