Зачем я пошел в армию
Шрифт:
Императором звали ротного - десятимесячного тупореза, бывшего контрабаса. Выбившись, по его мнению, в князья, он при каждом удобном случае старался показать ту пропасть, которая пролегла между ним и прочими контрабасами, не уставая повторять: "Я в армию пошел, чтобы не работать!".
Через полчаса довольный Патифон вернулся от Императора и сообщил:
– Короче, я себе выходной выбил.
У всех округлились глаза. На что способны некоторые миротворцы ради выходного знали все - обычно эта неслыханная щедрость с барского плеча предоставлялась всяким стукачам и лизунам. Но Патифон на такое никогда бы не пошел. Выяснилось, что Тимон нашел изящный и простой выход из ситуации. Поднявшись к ротному, он доложил:
– Тварищ лейтнант, там какой-то утырок пол
– Не лейтенант, а старший лейтенант! Ладно, иди, чини.
Найдя кусок жести, Патифон прибил его на место разлома, покрасил в цвет пола и ушел на заслуженный отдых.
Однажды Патифон подошел ко мне и спросил:
– Тихий, хочешь зашариться?
– Идем! А как?
– Нужно найти три мины. Противотанковые.
Отойдя от казармы, Тимон выдернул стоящую на углу палку с табличкой, гласившей: " Территория 2 МСБ".
– Это еще зачем?
– Тихий, запомни, чтобы тебя никто не тормознул, нужно взять в руки какую-то хрень и ходить с ней по части. Тогда все будут думать, что ты озадачен работой, и никто не пристанет. Лучше всего таскать лопату. Но, не удобно. Я для этих целей нашел ржавое ведро и спрятал возле КПП. Тоже хороший вариант.
– А где мины искать будем?
– По дороге на полигон. Там в развалинах дофига всего.
Вообще, от 14й армии действительно осталось много чего. Но в большинстве своем руин. Так, на территории части 13666 половина всех построек являлась аварийными. Чтобы никто не пострадал, на них написали большими красными буквами по-румынски: "NU VA APROPIACI!". Как я понимаю, написали для того, чтобы снять с себя ответственность, если какого-нибудь румынского диверсанта убьет куском обвалившейся штукатурки. А так как не все отцы-командиры владели limba romania, то солдат регулярно посылали в эти аварийные казармы добывать доску. Вдоль дороги, ведущей на полигон, также стояли развалины бывших складов, гаражей, аккумуляторных, ангаров, ремонтных цехов и прочего. Из краткой справки Патифона, я узнал, что когда разоружали 14ю армию, стоящие на консервации БТРы, танки и БМПшки разрезали и увозили вагонами, а старье и хлам оставили для проведения миротворческой деятельности. Та же участь постигла артиллерийское и стрелковое вооружение. Под бдительным присмотром ОБСЕ второпях уничтожали все, до чего успевали дотянуться. Когда же дело коснулось боеприпасов, то их поначалу показушно утилизировали, а потом плюнули на этот трудоемкий процесс, выкопали несколько котлованов и свалили туда вперемешку все что можно и нельзя: цинки с патронами, ящики с гранатами, танковые снаряды, патроны для КПВТ - и насыпали курганы. Вот туда мы и направлялись. Я предложил Тимону самостоятельно собирать мины, пока я буду рубить фишку. Тимон заверил меня, что это лишнее. У мин повыкручивали взрыватели и просто разбросали вокруг складов, чтобы гражданские не лазали. Найдя несколько насквозь проржавевших болванок, Тимон критически осмотрел их и сказал:
– Не пойдут. Ищем дальше.
– А зачем они вообще?
– Горячий опять какую-то хрень придумал. Типа для для матбазы.
И мы пошли дальше. Покружили возле курганов с боеприпасами. Кое-где виднелись следы ручной разработки карьерного типа. Видимо, местные прознали о хранящихся под землей залежах, и сугубо для хозяйственных целей долгими зимними вечерами занимались добычей полезных ископаемых. Потом мы осмотрели какую-то свалку. Но там мин тоже не обнаружили. Решили углубиться в разрушенные ангары. Все это напоминало мне какую-то компьютерную бродилку, где персонажи среди куч мусора и брошенного хлама пытаются отыскать артефакты или другую полезную хрень. Вместо заветных мин мы наткнулись на разложившийся труп бомжа. Постояв немного в замешательстве, мы решили, что мин, скорее всего, у него тоже нет, и, зажав носы, ретировались.
– Че будем делать?
– Тихий, ты же чуял вонь. Нафиг ты меня туда потащил?
– Так я за тобой шел...
– А... ну да. Ладно, ты постой пока, а я пойду блевану...
Закончив, Тимон закурил.
– Че, расскажем про трупака?
– спросил я.
–
– А мы тут причем?
– Я тебе так скажу: к моему другу как-то пристал нарик с ножом. Пырнул его брата, ну друг мой кое-как нож забрал, и нарика того чикнул. Так вот, дали ему семь лет. Такие вот дела...
– И че?
– Да ниче! Скажут, что мы с тобой по предварительному сговору замочили бомжару. И посадят нас. А это групповое убийство. Срок немаленький. Показатели выполнять всем надо.
– Зачем нам его убивать?
– удивился я.
– Тихий. Не тупи! На почве внезапно возникшей неприязни. И попробуй доказать что это не так. Идем короче, я еще одно место вспомнил...
Мины мы так и не нашли, но Тимон все равно отмазал нас от работ, и у меня в запасе осталось аж пять часов выходных.
Безудержная и неуемная энергия Горячего искала все новые способы сублимации. В какой-то момент Горячий внезапно понял - основным источником всех происшествий в части, и главной причиной того, что солдаты служат не так хорошо, как ему бы хотелось, безусловно, являются два убогих чипка. И чипки закрыли. Злые языки утверждали, будто закрыли их совсем по другой причине - будто их хозяин недостаточно откатил генералиссимусу. Но, как известно, русский офицер взяток не берет, поэтому данную версию всерьез рассматривать не стоит. В общем, если раньше солдат мог спокойно попить чаю и снова ринуться в бой с пожухлой листвой, мусором, и прочими трудностями и лишениями, то теперь его такой возможности лишили. В этой ситуации военные поступили так, как обычно поступают в таких случаях - ходить на перерыв за пределы части. Эти похождения быстро пресекли ужесточив режим пропуска через КП - каждого записывали, докладывали и на следующий день устраивали показательное место имения солдата, его командира и командира командира. Как известно, русский воин просто так не сдается. Поток военных, жаждущих промочить горло горячим чаем или минеральной водичкой и перекусить пирожным нисколько не иссяк. Все стали лазать через забор. Причем, ни сколько не заботясь скрыть этот путь отхода - по периметру части то тут, то там на серых стенах уныло свисала перекушенная проволока. В бессмысленной попытке пресечь данное преступление против Родины командиры приказали солдатам проволоку натянуть, заборы намазать солидолом. Это примерно как поставить волка охранять овец. Итог этого противостояния подвел один ветеран:
– Ничего они не добьются - как лазали, так лазать и будут. Помню, служил я как-то на Дальнем Востоке... Так там тоже все через забор ходили. И чего только не придумывали, как только не извращались: и солидолом мазали. И проволоку в три ряда натягивали, и битым стеклом стены посыпали, - все без толку. Единственное что помогло - кто-то додумался набрать говна из сортиров и им все измазать. Тогда лазать перестали. Но я об этом никому не скажу...
Со временем, камуфлированная мудрость становилась главным фактором выживания, наиважнейшим из основных инстинктов. Поэтому, попав на гражданку, homo soldatikus просто обалдевает от того, как там легко зашариться. И первым делом начинает удовлетворять основные потребности, которых его длительное время лишали - отсыпаться, отжираться, и сношаться. Естественно, если его не остановить, то он станет или патологическим лентяем, или сопьется, или скурвится. А чаще все сразу. Но, проявив невероятную волю, homo soldatikus, иногда вполне может достигнуть успеха. Некоторые азы выживания, усвоенные в армии, могут принести большую пользу и на свободе. Так, привыкнув к тому, что при первой возможности тебя обманут, у homo soldatikus вырабатывается два рефлекса: никому не верить, и обманывать первым. Ну и главное правило армии: "наказывают не за то, что нарушил, а за то, что попался" - ключ, который откроет все двери на пути к успеху. Но если попался - пеняй на себя!
Заступил как-то дежурным на полигонное КП старшина Рудик. Путь на полигон пролегал рядом с дачным поселком. Местные с удовольствием пользовались оставшейся после тоталитарных советских времен дорогой с крупными вкраплениями раздолбанного асфальта, пока генералиссимус не решил пресечь этот непорядок, и всех гражданских перенаправили по окружному пути, через кладбище. Для контроля данного процесса организовали КПП. Все бы ничего, но подошла к нему бабушка с потрепанным жизнью велосипедом и попросила: