Загадка тауматургии
Шрифт:
Толчок вывел из раздумий.
«Пейлтаун. Пейлтаун. Пейлтаун», — повторил голос.
Герман стащил чемоданы и побрел к выходу.
Он увидел желтый смог. Вездесущий туман обволакивал вокзал и вагоны. Большая часть людей безмолвно волокла чемоданы прочь от поезда. Местные. Другие кружились на месте, глазели и восторженно болтали. Приезжие.
Мужчина закрыл глаза и глубоко вдохнул. Ничего. Ни запаха, ни привкуса на языке. Кроме внешнего вида, смог не отличался от чистого воздуха ничем. Герман цокнул. Какое разочарование.
Неподалеку
Недавно по графству прокатилась волна новой эпидемии. Каменная кожа. Болезнь начиналась с хруста в суставах и обращала человека в ломкую статую. Лекари из столицы маркизата нашли средство. Мазь. Травы росли на юге в горах. Лекарство останавливало окаменение, но не излечивало полностью.
Герман зашагал к привокзальной гостинице. Граф благоустроил вокзал для приезжих. Гостиницы, лавки, забегаловки. Правитель возвел графство внутри графства. Вокзал сильно отличался от остального Пейлтауна.
Путники никогда не забредали дальше, в настоящее графство. Они утоляли любопытство здесь. Возвращались в уютные дома и рассказывали за обеденным столом о «терзаемом болезнями, но не сломленном».
Мужчина заселился в дешевый номер, приставил чемоданы к стене и упал на жесткий матрас. Завтра он найдет квартиру в жилом районе. Сегодня Герман отдыхал. Путь выдался тяжелым. Один день растянулся на неделю по ощущениям.
Рука пролезла в плащ, нащупала пистолет и опустилась ниже. Герман достал из кармана смятое письмо. Приказ о вступлении на должность охотника за мистикой.
Перед смертью он утащит за собой как можно больше грешников. Практиков Герман ненавидел больше, чем себя.
? ? ?
Утро начиналось с газеты и с кружки черного чая из Северного альянса. Герман недолюбливал их. Частые склоки на границе, спорные территории и ужасная внешняя политика.
Мужчина самодовольно хмыкнул. Альянс походил на шутку, но чай они делали отличный.
Герман перелистнул страницу и положил газету на обеденный стол. На первой печатали статьи о подвигах герцогов и о смертях обычных людей. Ничего нового. Разнообразие начиналось на втором листе.
Сделал глоток. Кипяток обжег рот, а крепкий вкус обволок язык. Мужчина закрыл глаза. Мятное послевкусие плелось следом и расслабляло. Он замычал в блаженстве.
— Твое мычание слышно на втором этаже, — раздался женский голос.
— Терпи, — протянул Герман.
Он повернулся на голос. Данна спускалась по лестнице и поддерживала полотенце на голове. Оно башней ходило из стороны в сторону.
— Сколько осталось? — зашла жена на кухню.
— Еще на троих, — вернулся к газете Герман.
Она достала из сервиза чашку, налила чай и села напротив.
— Что пишут?
Герман перевел взгляд на первый заголовок.
—
— В морозилке остался завтрак?
— Да, я вытащил его полчаса назад, — ответил Герман. — Ты только послушай: главарь секты чуть не подорвал себя. Вот же ублюдок.
— Как там с погодой? — поправила она полотенце.
Мужчина бросил взгляд вниз. Прогноз погоды печатали в конце второй страницы.
— Солнечно. Весь день.
— Отлично, — кивнула Данна. Подняла руку ко лбу и вяло отдала честь. — Как по работе? Есть подвижки?
Герман отложил газету в сторону и наклонился вперед.
— Есть, — устало вздохнул. Он служил подполковником. В мирное время вышестоящие скидывали на него всю бумажную работу. Мужчина тонул в отчетах и приказах. — Мне предложили баронию на юге.
— Но ты отказался, — заключила она.
— Конечно! Кто захочет жить на одной земле с кенцами! Еще и в баронии! Эти деревушки — рассадники староверов, — воскликнул Герман. — Император желает поглотить остатки Кенского королевства как можно скорее. Среди рядовых одни кенцы! Чудо, если найдется хоть один из наших.
— Что насчет шевалье? — спросила она. Данна развернула полотенце и высвободила светлые влажные кудри.
— Эй! Не за обеденным столом!
— Поняла, — закатила она глаза и встала из-за стола.
Дана закатывала глаза при раздражении. Всегда. Ворчание Германа, капризы Алисы, ошибки подруг. На все был один ответ.
Герману нравилась эта черта. Армия научила мужчину постоянству, и он ценил его во всем.
Данна кинула полотенце на стол гостиной и вернулась за стол. Она ехидно улыбнулась.
— Не. За. Обеденным. Столом, — четко произнесла каждое слово.
Герман закатил глаза. Постоянство в привычках разбавлялось тягой к нарушению правил. Мелкие шалости сопровождались широкой улыбкой. В озорных глазах читались слова: «Я сделала, как ты велел. Почему ты недоволен?»
— Шевалье не нужны стране, — сдался мужчина. — Только не в мирное время.
— Зато у тебя будет сила или скорость, или что там еще дают?
Вместе со званием шевалье клеймились особенностью. Улучшенная сила, ловкость, скорость, зрение и другие. Список тянулся за горизонт. Солдаты обращались в оружие и лишались всех человеческих прав.
До Германа доходили ужасные слухи. Целую роту заклеймили взрывными рунами и отправили во вражеский город. Местный правитель сдался сразу.
— А также полгода обучения и разрыв связей с родными, — перечислил мужчина. — Есть и приятное. Большая награда и медали.
— Оу, — поежилась Данна. — Извини. Я не знала.
Герман отмахнулся.
На втором этаже забарабанили шажки. Грохот и треск прогремели через минуту.
— Бедствие проснулось, — усмехнулся он.
— Маленький ураган, — поддержала Дана и встала со стула.