Закаленные крылья
Шрифт:
Мы со Стефаном запомнили эти слова генерала.
Вечером мы наконец остались наедине. Хотелось о многом поговорить, но Стефан снова не решился заикнуться о своих личных заботах. Ему казалось недостойным занимать меня мелочами. Все это бледнело перед тем, что предстояло нам делать здесь, на аэродроме в М. Всего несколько человек были отобраны для того, чтобы начать подготовку к освоению штопора. За короткий срок им предстояло стать мастерами и начать обучение других летчиков. Соколов, Атанасов, Ангелов, Калудов и Нецов лихорадочно готовились.
– Знаешь,
– Помнишь, как мы стали летчиками? У нас мышцы едва не разрывались от напряжения. Нам удалось сократить время изучения [94] ночных полетов, а сейчас то же самое происходит и со штопором. Освоим и его за несколько месяцев. Но я, браток, нахожу весь смысл своей жизни в этом напряжении, оно мне доставляет наслаждение. Если однажды мы ослабим темп, то моя жизнь потеряет смысл.
– А какое впечатление произвел на тебя генерал Зимин?
– спросил я.
– Трудно судить о людях с первого взгляда, но видно, что человек он умный, очень умный и с огромным боевым опытом.
– Такого человека можно слушать бесконечно. Слушаешь и сам чувствуешь, будто пьешь из родника. Видел бы ты, как прошло наше совещание, как он выступил! Теперь я понял, что такие, как он, нелегкой ценой достигают вершин. Они добиваются этого только благодаря своим талантам, своей преданности делу.
– Что же сейчас главное?
– спросил Стефан.
– Мы военные летчики и соревнуемся со временем. Отстанем от него - нас будут бить, будем терпеть поражения. Говоря о времени, подразумеваю прежде всего технику, умение управлять этой техникой. Советские товарищи прибыли к нам, чтобы оказать помощь. А недостатков у нас достаточно. Мы увлекались полетами по приборам и полагали, что это и есть самое большое достижение, не заметив, что это как раз и есть обоюдоострый нож. Разве не так? Когда летчик привыкает летать по приборам, его внимание в большей мере сосредоточивается на приборном щитке, он забывает о личной инициативе, плохо ведет обзор пространства. Наступает время пилотажа на больших скоростях и высотах, время свободных воздушных боев.
– Лично я все это принимаю как веяние времени, - поспешил добавить Стефан.
– Но мы летчики и знаем, что пилотаж на больших скоростях и высотах и выполнение такой фигуры, как штопор, - это не игрушки. Боюсь, что нас опять начнут обвинять в поспешности. Может быть, советские специалисты владеют какой-то тайной, благодаря которой смогут обучить нас за короткое время, не вызвав у летчиков возможного в таких обстоятельствах замешательства?
– Да, но и мы спокойно и уверенно должны взяться за дело и наверстать упущенное, чтобы достичь уровня [95] боевой готовности самых современных военно-воздушных сил.
Мы еще долго говорили о штопоре. Эту фигуру мы оба выполняли на винтовых самолетах. И помнили: Валентин погиб именно тогда, когда стал уже мастером штопора. Но в ту ночь мы избегали вспоминать о погибшем друге.
Командиры и летчики из М. привыкли к генералу Зимину, как раньше
Выполнение штопора на МиГ-15 в то время являлось сложным, чрезвычайно сложным упражнением, связанным с определенным риском. Поэтому подготовка на земле по настоянию генерала Зимина проводилась с большой тщательностью и настойчивостью. Самолет, введенный в штопор на высоте семи-восьми тысяч метров, только за один виток терял в высоте до пятисот метров, а скорость его вращения вокруг продольной оси непрерывно увеличивалась, и земля оказывалась все ближе. Чем ближе к земле находился летательный аппарат, тем выше становилась степень риска.
Летчикам долго и терпеливо приходилось обучаться, доводя до автоматизма умение справляться со сложным управлением самолетов, чтобы уверенно выводить машину из штопора.
Генерал Зимин долго беседовал с отобранными для этой цели Ангеловым, Соколовым, Калудовым, Нецовым и Атанасовым. Они уже по нескольку раз летали в двухместных учебно-боевых самолетах вместе с дважды Героем Советского Союза полковником Рязановым и Героем Советского Союза полковником Семеновым. Но быть в роли обучаемого и летать с опытным инструктором [96] - это одно, а стать инструктором самому - совсем другое. Ведь в этом случае ты несешь всю ответственность за полет.
В первые дни произошел незначительный, но все же неприятный эпизод. Генерал Зимин выразил желание лично проверить, чего мы добились в деле подготовки инструкторов. Назначили время вылета. Техники приступили к подготовке самолета. Но прошло значительно больше времени, чем полагается для подготовки самолета, а никто не приходил доложить о том, что машина готова к вылету… Генерал начал посматривать на часы. Он послал спросить, когда точно она будет готова. Ему ответили, что нужно подождать еще полчаса.
Истек и этот срок. Мы чувствовали себя неловко. Меньше всего нам хотелось, чтобы подобное случилось именно сейчас. У генерала появились все основания сделать неблагоприятные выводы о работе некоторых наших подразделений. Несмотря на это, он ни разу не спросил меня, чем объяснить подобную задержку, а продолжал говорить о чем-то другом, не имевшем ничего общего с подготовкой к полету.
В третий раз послали проверить, почему медлят техники. Все думали, что генерал выйдет из себя и кому-то придется несладко. Но генерал, по-прежнему сохраняя невозмутимость, предложил отправиться на аэродром и там подождать. Мы пошли за ним в подавленном настроении.