Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2
Шрифт:
— Этот И в прошлый раз так и не поблагодарил мастера Хэна за то, что тот вернул ему медальон. Он — единственная вещь, доставшаяся мне от матери.
— Не от матери, — поправил Линьсюань, — а от отца.
— Вы знали моего отца? — Гусунь уставился на него, забыв выпрямиться.
— Ну, как сказать… Лично встречаться не доводилось, но слышать — слышал, как, впрочем, и любой в Поднебесной. Ты лучше сядь.
Гусунь сел.
— Твоего отца звали Чжэн Гуан, и он был императором всей этой страны. А твоя мать, Жун Иньлин, была его императрицей. Твоё настоящее имя, данное тебе при рождении — Чжэн Жуйин, ты их единственный сын и законный наследник.
Стало тихо. Только потрескивал
— Что?.. — наконец произнёс Гусунь.
— Ты не ослышался, всё так и есть.
— Вы шутите?
— А похоже? — хмыкнул Линьсюань. — Нет, я не шучу с такими вещами. Это должен был сказать тебе не я и не здесь, но раз уж так получилось… Медальоны, подобные твоему, издавна давали сыновьям императоров в момент признания, после того как вписывали их имена в Книгу императорского рода. Если б у тебя были братья, они бы получили такие же, только с цифрами «два», «три», и так далее. Но так уж случилось, что ты оказался единственным принцем.
Что странно, кстати, ведь у императора должен был быть гарем, и на троне он просидел лет пятнадцать, кажется. Уж во всяком случае, никак не меньше десяти. Неужели у Чжэн Гуана было настолько плохо с… эээ… фертильностью? Хорошо госпоже Небесной-Рассветной, приписала его величеству одного ребёнка под самый занавес его царствования, чтобы не плодить лишние сущности, и на том успокоилась. А когда начинаешь задумываться, насколько написанное применимо к жизненным обстоятельствам…
Однако канон есть канон и против него не попрёшь, особенно если находишься внутри него. У основателя династии Чжэн был только один потомок, вот он, сидит напротив с ошалелым видом. Между тем потомок лихорадочно полез за ворот, вытащил медальон и, наклонившись к костру, принялся его рассматривать, словно в первый раз увидел. С одной стороны, с другой, даже пальцем поводил по резному узору, тщательно ощупывая полированный камень.
— Белый нефрит — камень императоров, — пробормотал он.
— Угу.
— Но как?.. Ведь принц Чжэн Жуйин погиб вместе с матерью!
— На самом деле нет. Императрицу Жун действительно убили вместе с ребёнком, которого она держала на руках, но это был не принц Жуйин. Однако, если кто-то это и понял, то предпочёл промолчать. Зачем сеять семена смуты? Династия Чжэн уничтожена, дело закончено. А на самом деле… Ты знаешь, у кого служила твоя мать — приёмная мать, я имею в виду?
— У господина Пуяна. Это был такой богач и любитель древностей в Линьане, я слышал, что потом он с семьёй переехал на юг…
— Я знаю, кто такой господин Пуян. Сам он не занимал никаких должностей, однако водил дружбу со многими высокопоставленными придворными: те охотно посещали его дом, чтобы полюбоваться на собранную им коллекцию редкостей и поговорить об истории и литературе. В том числе он был дружен с управителем Императорской библиотеки. Увы, управитель, как и многие другие приближённые императора, был казнён вместе со своим отцом и сыновьями, его оставшиеся родичи оказались высланы из столицы. И тогда господин Пуян дал работу нескольким слугам из его дома. Понимаешь, к чему я клоню?
— И в их числе была матушка? То есть… — И Гусунь свёл брови, вглядываясь куда-то в угли, что рдели в сердце костра. — Вы хотите сказать, что императрица Жун подменила сына, а настоящего принца спрятала у управителя библиотеки? А когда того казнили…
— Да. Твоя приёмная мать была добрая и храбрая женщина. Я не знаю, было ли ей точно известно, кто ты, но она не побоялась рискнуть жизнью, выдавая тебя за своего сына.
Они
— У вас есть какие-то доказательства, что я и есть Чжэн Жуйин, кроме этого медальона? — наконец спросил из темноты Гусунь, и Линьсюань мысленно зааплодировал. Юноша зрел в корень.
— Ты очень похож на портрет твоего отца. Впрочем… есть ведь люди, которые ещё помнят императора. И когда здесь всё закончится, к одному из них я могу тебя отвезти.
— Отвезите, — решительно кивнул тёмный силуэт Гусуня.
Глава 10
С наблюдательного поста на вершине скалы над крепостью лагерь степной орды выглядел как россыпь искр. Очень большая россыпь, уходящая за горизонт. Или на ночной мегаполис, когда очертания домов уже поглотила тьма и видны только огоньки окон и фонарей. Но, признаться, огни костров всё-таки куда тусклее.
Степняки стояли у Янгуаня уже вторую ночь. Как и предсказал исправник Пэй, передовой отряд орды вошёл в ущелье через день после приезда Линьсюаня. Его встретили запертые ворота и ощетинившаяся шлемами и копьями стена. Застава всем своим видом показывала, что готова к отражению атаки и так просто незваных гостей не пропустит. А что на стене стоит практически весь наличный состав, снизу было не видно.
Сверху степные всадники тоже казались маленькими фигурками, игрушками какого-то воинственного мальчишки. Островерхие шапки, цветные кафтаны с мехом, блестящие бляхи на лошадиной сбруе — пришельцы полностью соответствовали всем имеющимся в голове Линьсюаня стереотипам о монголах и прочих кочевых азиатских племенах, которых он, впрочем, всё равно не помнил и на взгляд не различил бы.
Всадники остановились, как показалось Линьсюаню — несколько озадаченно. Некоторое время они и воины Срединной равнины молча созерцали друг друга через гребень стены. Потом степняки отъехали назад, чтобы, как предположил Линьсюань, оказаться вне пределов досягаемости стрел, и остановились. В стороны отправились несколько разъездов.
Ещё около часа прошло в ожидании, после чего к степнякам подошли основные силы. Стоявший на самой высокой точке крепости заклинатель имел возможность оценить, как выглядит сплошной конно-людской поток, неторопливо льющийся из глубины степи к жерлу ущелья. Численность врага впечатляла, хотя, как подозревал Линьсюань, если бы он имел возможность его пересчитать, едва ли количество показалось чем-то выдающимся. Поднебесная могла выставить войска не меньшей численности. Другой вопрос — качество этих войск…
В любом случае, для остатков гарнизона Янгуаня с лихвой хватит и пары тысяч. А тут явно было больше.
Достигнув ожидающих соплеменников, поток остановился, словно наткнувшись на невидимую плотину и начал растекаться вширь, занимая собой всю местность перед ущельем, насколько хватало глаз. И только кучка всадников в центре под длинной рогатой палкой, с которой свисали несколько белоснежных лошадиных хвостов, оставалась почти неподвижна. Потом от неё отделился одинокий всадник и демонстративно неторопливо поехал к запертым воротам. Когда до ворот оставалось несколько десятков шагов, всадник высоко вскинул зажатый в руке лук и выпустил стрелу почти вертикально вверх. Стрела ушла по крутой дуге, чтобы перелететь через стену и грянуться о плиты внутреннего двора, а всадник всё так же неторопливо поехал обратно.