Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2
Шрифт:
— Да ты, никак, заделался стратегом, парень? — поинтересовался он, и видно было, что только присутствие Линьсюаня мешает ему сразу выставить мальчишку за дверь. — Нас всего сотня с небольшим. Какой тебе налёт? Нас раздавят, едва только опомнятся.
— Мы быстро отступим. Нам не нужно причинить им большой вред, только наделать шуму.
— Да, так они тебе и испугаются. Забыл стычку у Каменного брода? Вот что бывает с теми, кто в меньшем числе лезет на этих варваров.
— Исправник Пэй, а что мы теряем? — вмешался Линьсюань. — Давайте начистоту, мы все тут смертники. А если мы последуем плану И Гусуня, у нас появляется шанс хотя бы выиграть время. В худшем же случае останемся
— В худшем случае нас не останется вовсе. Под прикрытием стен мы ещё сможем протянуть денёк. А в чистом поле нас сотрут за полчаса. Просто расстреляют, им даже сабель марать не придётся.
— Что ж, это означает, что они пройдут через заставу на день раньше, только и всего. В Цзюяньцзине их либо готовы встретить, либо нет. День отсрочки тут ничего не даст.
Пэй поморщился и подёргал себя за бороду.
— Им будет трудно стрелять ночью, — подал голос Гусунь. — Особенно, если мы застанем их врасплох.
— Я смогу составить план лагеря, — предложил Линьсюань. — Возможно, даже постов. Нам не придётся бить вслепую.
Исправник мрачно посмотрел на него. Потом махнул рукой:
— Ладно, господин бессмертный. Составьте ваш план. Тогда посмотрим.
— Спокойной ночи, — Линьсюань вежливо поклонился. Выходя, он поймал взгляд Гусуня. В нём сквозило удивление, словно юноша всё ещё не мог поверить, что заклинатель его поддержал.
— Знаешь, а ведь я не умею сражаться верхом, — сказал ему Линьсюань.
— Я тоже толком не умею, — Гусунь вздохнул. — Будем не уметь вместе.
Ночная степь казалась бескрайней. Позади высились горы и могучая стена Янгуаня, а впереди, кружа голову, простиралась покрытая травой равнина. Такое же чувство испытываешь, стоя ночью на берегу моря: что там впереди, не видно, понимаешь только, что конца нет. Но по морю нельзя понестись свободным галопом, а по степи — можно.
Сейчас, впрочем, их отряд ехал неторопливой рысью. Задача была — скрытно подобраться как можно ближе.
— Резвиться не больше палочки благовоний! — в последний раз наставил всех исправник Пэй перед воротами. — Как горн услышите, так сразу назад! Отставших ждать не будем, ворота закроем сразу. Кто опоздает, останется снаружи!
При этом он очень пристально поглядел на Линьсюаня — похоже, именно в его дисциплине у исправника были наибольшие сомнения. Линьсюань в ответ ухмыльнулся и подмигнул И Гусуню. Он и не собирался требовать себе особых условий.
Заклинателю и правда было весело — словно он ехал не на кровопролитие, а на развлекательный аттракцион. Поиграть в средневековый налёт. Может в этом веселье и было что-то лихорадочное, защитное для психики, но копаться в себе не было ни времени, ни желания. А вот Гусунь его настроения не разделял. В свете факелов юноша выглядел бледным и сосредоточенным. А потом факелы погасли, и наступившей тьме распахнулись крепостные ворота, медленно и почти бесшумно. Командующий гарнизоном, мир его праху, своё дело знал, и массивные, впечатляющие своей величиной петли были хорошо смазаны.
Шагом, перешедшим в рысь, отряд выехал в степь. Тело подстроилось под движения лошади, и Линьсюань пустил мысли в свободный полёт, включившись в привычную игру «не думай, какой ногой шагаешь». Мастер Хэн умел ездить верхом, другой вопрос — насколько хорошо и как часто практиковался. Но во всяком случае, затруднений в том, чтобы заставить лошадь двигаться, у него не возникло, и повод лёг в руки так, как надо, судя по взгляду на соседей. И теперь ноги пружинили с опорой на стремена, оберегая задницу от слишком жёсткой встречи с седлом на ходу. Вполне приемлемый способ передвижения, хотя, конечно, будь
Окажись здесь отряд заклинателей, они бы, вероятно, так и сделали. Но отряда заклинателей здесь не было.
С неба смотрела четвертинка луны. Глаза приспособились к темноте достаточно, чтобы различать, что вокруг. Копыта глухо стучали по земле, фыркнула какая-то из лошадей. Неужели и правда удастся подобраться к лагерю кочевников, и никто ничего не услышит? Они специально выбрали самый глухой час ночи, большая часть врагов давно спит, даже костры погасли или почти погасли и не светятся на горизонте. Ну а караульные?
Впрочем, если их и обнаружат, какая разница. Это сейчас они едут тихо, а потом придётся пошуметь.
Линьсюань сам не заметил, как погрузился в свои размышления настолько, что не сразу понял — тёмный горб, вынырнувший из темноты прямо по курсу, никакой не горб, а шатёр. Они въехали прямо в лагерь, и правда никем не замеченные. Заклинатель лихорадочно пошарил рукой по поясу — связка факелов была на месте, огненные талисманы тоже.
«Шатры и палатки стоят так, — показывал Линьсюань сегодня днём на собственноручно нарисованном кривом чертёжике. — Видимо, по отрядам, между ними довольно широкие проходы. Здесь ручеёк. А рядом ним — коновязи. Здесь, в несколько рядов. И вот здесь».
«Коновязи? — исправник Пэй покивал седой головой. — Это хорошо».
Так, и где у нас теперь коновязь? — лихорадочно соображал Линьсюань. Впереди и справа. И там ручей, не свалиться бы в него, чёртова темнота, лошади могут и ноги переломать. Больше ничего он подумать не успел, потому что совсем рядом раздался пронзительный крик.
Орал мужчина, во всю силу лёгких, и, хотя Линьсюань не понял ни слова, не нужно было гадать, чтобы понять: орут «Подъём!» или «Тревога!» Бросив поводья, заклинатель сдернул с пояса факел, другой рукой прижал к нему огненный талисман, и пропитанная маслом ветошь мгновенно вспыхнула. Линьсюань перебросил факел соседу, зажёг другой, третий. Все факелы мгновенно разошлись по рукам, последний Линьсюань бросил на тот самый горб-шатёр. И тут же пожалел — рано.
В огонь факелов сунули десятки зажигательных наконечников. Поднявший тревогу дозорный тоже не дремал, из темноты свистнула стрела, и один из всадников рядом с Линьсюанем упал на землю. Испугаться заклинатель не успел. Участники налёта выпустили сразу сотню горящих стрел, какие-то впились в пологи шатров, какие-то бесполезно воткнулись в землю, но в тот краткий миг, когда они все одновременно были в воздухе, вышел впечатляющим.
Из шатра, подожжённого факелом Линьсюаня, выскочил человек, Линьсюань с седла рубанул его, удар пришёлся куда-то в плечо, почти не встретив сопротивления. За первым человеком последовали ещё несколько, они все казались безликими тенями, и потому рубить их было не страшно, хотя он в первый раз убивал живых людей. Конь перепрыгнул через свалившееся тело, Линьсюань ударил конские бока пятками, пуская в галоп. Ночь наполнилась криками, воины с заставы кричали и били мечами в щиты, не забывая рубить всех, кто под руку подвернулся. В ответ им орали что-то неразборчивое, всё больше степняков выскакивало из шатров, большая часть с саблями, но без доспехов, кто-то и вовсе оказывался безоружным. Они были хорошими воинами, будучи даже разбуженными и застигнутыми врасплох, они пытались сопротивляться, и ещё один из товарищей Линьсюаня упал с седла. Но стремительность и неожиданность нападения играли против варваров. Отряд Янгуяня, не отвлекаясь на то, чтобы раздавить вспыхивающее сопротивление, нёсся вперёд, рубя мечами, выпуская стрелы и поджигая всё, что можно было поджечь.