Заклятые враги
Шрифт:
Но стоило только ему вспомнить о том, что на принцессе он женится ради страны, а не ради забавы, как все глупые мысли моментально покинули голову, и он изгнал из себя дух Вирра Кэрнисса, в которого частенько мечтал перевоплотиться обратно. Быть пухлым советником казалось в десятки раз проще, чем мучиться в образе действительно важного, нужного человека, да что там - короля!
– Я надеюсь, - он занял место на мягкой софе, что стояла напротив окна, и провёл рукой по алой бархатной обивке, - что изобилие красного в этой комнате вас не смущает. Конечно, вражеский элвьентский флаг не по душе госпоже
– Не стоит волноваться, Рри, - усмехнулась она.
– Я привыкла к красным цветам, разве они так плохи? Алые розы, что мне передали вчера, тоже весьма симпатичны.
– Алые розы?
Но она только рассмеялась, не соизволив ответить. Рри попытался вспомнить, что же в его мыслях было связано с этими, несомненно, великолепными цветами, но у него так ничего и не получилось. Казалось, образ неизвестных цветов проходил через воспоминания красной нитью, но… Откуда? Наверное, сейчас, когда воспоминания Вирра о светской жизни и о привычках придворных находились слишком далеко, он и не вытащит нужные фразы на поверхность. Но другого способа избавиться от назойливости поддельного Кэрнисса не существовало, либо так, либо безумие окончательно его поглотит и будет бесконечно требовать возвращения в поддельный лик.
– Так или иначе, - Кэрнисс мотнул головой, - завтра у нас свадьба, Ваше Высочество. А после того, как ваша матушка умрёт от руки моих лучших воинов, мы наконец-то сможем стать полноценными правителями и в Эрроке. Очень надеюсь, что вы вскоре подарите мне сына, что поможет укрепить власть в этой глупой, суеверной стране, да, Эрла?
Она заулыбалась. Откуда в этой девице взялось столько яда, Рри не понимал. Она ещё в тюрьме казалась милой, несчастной девчонкой, пусть и сражающейся за свою свободу. Но теперь, когда враги стали реальными, о опасность такой близкой, всё обратилось в бесконечное проклятие разговорами и её дерзостью. Даже манера держаться - и та теперь до ужаса напоминала о королеве Лиаре.
– И всё же, Ваше Высочество, - продолжил он, - что же заставило вас обратиться с милого ребёнка в такую отвратительную девушку? Мне придётся выбивать из вас это долго и старательно.
– Любовь меняет людей, Ваше Величество, - пожала плечами Эрла, отступая к окну.
– Особенно если она не до конца взаимна. Ведь вы думаете, что ещё толкало Дарнаэла Второго на его несметные подвиги? У нас всех это в крови. Но вам не понять, представитель королевской династии, особенно тот, кто творит её, из вас получается отвратительный. Даже эта пудра не способна прикрыть позорные шрамы.
Ведьма!
– Любовь ли?
– уточнил он.
– Моя милая, вы отсюда убежать не сможете. Возможно, вы уже упустили свой замечательный шанс… Когда решили остаться. Ведь мой советник предложил вам убежать, я уверен. Его вы тоже очаровали, или всё случилось куда раньше?
– Зачем выдавать мои маленькие женские секреты?
– рассмеялась Эрла.
– Я многое не понимала прежде, когда только попала к вам. Боюсь, то пребывания в тюрьме я действительно была лишь ребёнком, ничего не понимающем в этой жизни. Была уверена в том, что моя судьба предопределена моей матушкой. Но богиня умеет открывать глаза на всё в последнее мгновение. А вам,
– С новым вполне повезло, - гордо отозвался он, понимая, что заходит слишком далеко.
Эрла только мягко улыбнулась. Бороться - сказала ей Сэя, когда её уводили. Шепнула, совсем тихо. Женщины - те же кошки; Богиня и её драгоценная матушка, Лиара, допускают ошибки, играя с мужчинами по другим правилам. Но ни меч, ни шпага, ни лук со стрелами не могут ничего изменить. Какой бы воинственной не оказалась тигрица, самого большего успеха она порой может добиться тогда, когда притворится ласковым котёнком.
Этого хватило, чтобы вспомнить о том, сколько твердила её мать о женской силе. Хватило, чтобы понять, что у неё нет ни малейшего права оставить собственную страну в таком плачевном положении, позволить кому-либо рушить жизнь её родины. Она не могла уйти. Она впервые в жизни брала на себя ответственность, да и не от того, что хотела доказать кому-то - или даже самой себе, - непередаваемую внутреннюю силу. Просто в тот миг для неё наконец-то перестало быть важным мнение матери или отца. Это её бой, и проиграть - значит похоронить себя преждевременно.
– Я бы так не ручалась, - наконец-то выдохнула она.
– Незнакомцы часто играют с нами в злые игры, господин Кэрнисс. Вы - тому доказательство; как лихо отобрали трон Его Величества, сыграв на далёком прошлом. Но вы кто угодно, но не король. Достаточно продемонстрировать народу тень сына Дарнаэла Второго - не говоря уж о самом короле, - и вас выбросят из этого дворца, будто бы ненужную игрушку.
– Неужели людям свойственно так поспешно меняться?
– скривился Рри.
– Людям свойственно очень долго скрывать изменения, что с ними случались, отказываться осознавать их. Человек, на чьих руках застыла чужая кровь - нечто совершенно иное, а холод приходит тогда, когда бурые пятна смывает вода, - Эрла поправила юбки своего пышного алого платья, будто бы кровавого на первый взгляд.
– Вы недооцениваете своих соперников.
– У Дарнаэла Второго, покойного, к слову, - Кэрнисс довольно усмехнулся, - нет детей. Об этом прекрасно все знают, и даже если какой-то самозванец…
– О! Дарнаэл Второй был королём - не монахом. Красивый, достойный мужчина - неужели вы думаете, что он за свои сорок четыре года ни разу не заводил длительных связей с женщинами? Нельзя быть столь уверенным в результате.
– Подтвердить без короля это невозможно.
– Порой человеческая внешность говорит о большем, чем любые слова, - рассмеялась девушка.
– Народ склонен доверять, когда их вырывают из лап тиранов, но никогда не остаётся покорным и наивным в те мгновения, когда его любимого лидера пытаются оттеснить какие-то глупые предатели.
Рри ничего не ответил. На душе стало вдруг как-то неспокойно, и он вспомнил о старом звездочёте, которого так легко принял, стоило ему только убедить новоявленного короля в том, что свыше ему предназначено править долго и счастливо. Разумеется, это могло оказаться ложью, но Кэрнисс ни за что не согласился бы со столь гадким предположением.
Он стал настолько сильно схожим со своим выдуманным образом, дарованным ему природным волшебством, что теперь было трудно отделить Вирра от реальной жизни.