Зал ожидания

Банников Денис

– Давай спишемся вечером? – спрашиваю Катю. Улыбаюсь. Катя ставит чайник и садится за высокий кухонный стол доедать алычу.

– Посмотрим. Поеду, может, сегодня в горы снова.

Мы вчера были в горах, там и познакомились. Сейчас лето, жара и совсем не лыжный сезон, но пешие прогулки – самое то. Я встретил Катю у ручья и помог перейти его в не очень положенном месте, зато быстро. Потом поделился блинами с черникой. Блины – это была первая часть моего задания с ней.

«Главное условие – летать. Нам нужны твои языки для помощи людям в разных странах. Те, кого ты встретишь, будут по-разному мучиться, – наставляла Большая Сестра. – Допустим, тоска отъела у них кусок личности, либо ноет что-то из памяти. Ты сможешь помочь им всем, если захочешь, вот не сомневайся. Ты курьер и подарки в тебе уже есть, необходимо их просто достать и распаковать».

В

случае с Катей «распаковать» звучит похабно, но только звучит. После пикника мы долго бродили по горам, я выдал придуманную легенду, мол, увлекаюсь альпинизмом, а сам сотрудничаю с одной логистической конторой и приехал на конференцию. Катя, к счастью, не уточняла толком, что да как. Рассказывала она больше сама. Что уже год как поссорилась с родителями из-за переезда, что проводит сеансы онлайн, через приложение. И вроде бы похожа её психология на моё занятие, а я слушал и думал: «Нет, совсем другое». Она с восприятием человека работает, а я – с его жизнью. Потом в центр приехали, зашли в пивную, выпили по литру и решили двинуть куда-то типа клуба. По дороге ещё запоздалая торговка фруктами попалась, я у неё алычи этой взял полкило спьяну (жесть как дорого). И уже потом, где-то через два часа, после трёх шотов в подвальном танц-баре Катя предложила зайти к ней. Я согласился. Мы приехали на такси, поели алычи. Катя сказала, что ей нужно зарядить телефон, ушла к себе в спальню и там задремала. Я подождал минут пять, пришёл к ней, поставил кондиционер на эко-режим, укутал тонкой простынёй и лёг рядом. Она сквозь сон попросила её обнять. Я обнял, погладил по голове. Катя заснула глубоко и окончательно, а я отвернулся на бок и вскоре тоже вырубился.

Иной скажет, что занимаюсь я какой-то ерундой, что шёл бы спасать лучше голодных детей. Но кто-то должен класть кирпичи, а кто-то выжигать по дереву орнамент на дверях. Особенно, если за этот орнамент обещают две квартиры и солидный нал.

Большая Сестра говорила так: «Тебе временами будет казаться, что совершаешь действия ты малозначимые, но то верхушка айсберга, растапливая которую, приводишь в движение подводную глыбу».

Верхушкой в Катином случае была древняя встреча, о которой она сама толком не помнила. Неудавшееся свидание в московской забегаловке. Катя заплатила за блины и сбежала от скупого красавца читать книжку в музейное кафе, чувствовать себя уверенной и свободной. Уверенность и свобода были оледеневшей сутью подводной части её айсберга. Я выдёргивал Катю из рутины онлайн-консультаций и однообразных свиданий через приложения для знакомств. Случайная встреча, блинчик в качестве крючка для памяти, приятное развитие в отличие от оригинала и такое же отсутствие продолжения, плюс целомудренная ночь с мужчиной как небывалая странность. В итоге Катя, предоставленная сама себе, должна подумать сегодня вечером, что и с ней бывают забавно-безобидные нелепости, что она хорошо отдохнула, что может жить сейчас так же легко, как жила тогда, снимая тесную однушку в Хамовниках.

А пока она машет мне рукой, машет, пытаясь скрыть облегчение от того, что я не задаю вопросов, не требую надежды на развитие этой истории. Это облегчение демонстрируют ямочки на её щеках, на круглом, таком не по-местному северном лице.

Хотя в Алматы, конечно, кого только не встретишь: есть и остатки сосланных некогда поволжских немцев, и мигранты из Туркмении, и тихие колонисты из Китая, которых, правда, любят зачастую ещё меньше, чем русских. Я не фанат этого города, сужающегося ближе к массиву гор и такого просторного на окраинах. Моё любимое место здесь – большой парк недалеко от центра, размашистый по площади и скромно отделанный. Там я сижу после Катиной квартиры минут пятнадцать и смотрю на серый, вовсю бьющий непригодной для питья водой фонтан. В моём городе похожий фонтан был, поменьше, поизящней, но чаще не работал. В остальном очень узнаваемо. В Алматы всё вокруг почти родное, но при этом ты сам – чужой.

Наверное, Катя чувствовала что-то похожее. Да и чёрт с ней, Кате сейчас станет лучше, мне – нет. У меня ноют ноги и спина от постоянных прогулок с рюкзаком и чемоданом. K врачу сходить толком некогда, работа пока не предполагает, чтобы я подолгу задерживался на месте. И снова одеревенеет шея за несколько часов в кресле самолёта. И снова буду путаться, на каком языке мне сейчас заказывать еду в очередной забегаловке, где остановлюсь поесть перед новым заданием. Большая Сестра даёт бюджет на эконом, спасибо, что не лоукостер.

Около соседней скамейки лежит серый

угловатый камень. Я наклоняюсь и отодвигаю его, поднимая пыль. Под камнем запачканный конверт, в нём несколько стодолларовых купюр и новое задание. Письмо, фото, сим-карта следующей страны. Большая Сестра не любит пользоваться интернетом, там она только бронирует мне жильё и транспорт. Лишь изредка мы созваниваемся. Самое главное она обычно оставляет в конвертах.

Фотография пожилой женщины, сидящей на табуретке у воды. Седые волосы, острый нос и выцветшие салатовые глаза. На фоне залив, катер, чайки. Бетонный берег необъятного города. Читаю инструкцию. Женщину зовут Екатерина. Опять Екатерина. Вот как. Самое удивительное – не это. Екатерину нужно найти. Большая сестра не знает, где именно она живёт. Мне нужно отыскать её по наитию. В исполинском городе. И потом уже подарить подарок, к слову, довольно нелепый.

Об условиях Большая Сестра говорила так:

«Наитие часто нужно в нашем деле. Хорошее наитие – ключевая причина, по которой я выбрала именно тебя. Так что иные задания будут напоминать расследования. Я не всегда знаю всё о тех, кто нуждается в подарках. Но ты можешь узнать больше моего. И справился ли ты, я всегда почувствую. В общем, если ты согласен, я заключу с тобой эксклюзивный Большой Договор на три года. По всем понятиям, официальный. Три года ты беспрерывно катаешься с подарками по десяти странам, мы заранее обозначим. За каждое невыполненное задание – два дополнительных задания попроще вне срока, вот только они могут быть и в странах, которые мы не оговаривали. Ты волен выйти из Большого Договора в любой момент, но в таком случае тебе не будет полагаться ничего, кроме билета в родной город. Если всё пройдёт хорошо, спустя три года ты получишь от меня семь тысяч евро наличными и выберешь любой город в любой стране, где я передам тебе во владение две любые трёхкомнатные квартиры. В одной поселишься, а на ренту с другой будешь обеспечивать себя, не работая. Ты ведь мечтаешь об этом?»

Хороший вопрос, о чём я мечтаю. Я просто вызываю такси в аэропорт и еду, долго еду и стараюсь не думать ни о каких вещах вообще.

С Катей всё прояснилось почти сразу, уже по её профилям в соцсетях. Едва ли не классика: проблемы с отцом, нехватка родительско-дружеской тактильности, неверие в бескорыстные поступки. Через неделю Катя, подспудно приободрённая нашей встречей, подаст заявку на немецкий грант по своему профилю, получит его и там, в Гамбурге, с высокой вероятностью поможет одному инженеру избавиться от ОКР. В таком случае этот инженер через пять лет скорее всего не снюхается, а сделает важное открытие в сфере экологии. Какое именно, мы точно не знаем, но знаем, что оно сыграет не последнюю роль, когда Земля станет куда менее пригодной для жизни, чем сейчас. Экология очень волнует Большую Сестру, и она уверена, что решить эту проблему реально только наукой, а никаким не сокращением потребления.

Короче, с Екатериной, не в пример Кате, полный туман. Кто она? Похоже, что-то типа меня. Сибаритка. Домоседка. Тихая одинокая женщина. Зачем она Большой Сестре? В инструкции написано, что она нужна… для радости. Но кому? Где?

Погранец на контроле – сонный щуплый парень. Не улыбается, но и не спрашивает. Пропускает быстро. У меня три паспорта. Русский, аргентинский и ещё израильский лессе-пассе. Тут я показываю русский. Большая Сестра позаботилась, чтобы никто не чинил мне препятствий, но я всё равно ненавижу потные очереди на досмотре в зону дьюти-фри, где потом тебе, словно собаке за выполненные команды, дадут возможность прикупить глянцевую коробку конфет или духов. В общем-то, тут и покупать особо нечего, я шарюсь минут пятнадцать по неочевидным лестницам в поисках нужного гейта, прежде чем нахожу маленький зал внизу. Там уже стоят мои попутчики в ожидании запоздалой посадки.

До Стамбула шесть часов примерно. Именно туда мне надо. Место в боинге посередине. У окна мужик, погружённый в турецкие аудиокниги. Летит он домой из командировки. С другой стороны съёжился студент, которого пришлось будить стюардессе, чтобы застегнул ремень. Наитие подсказывает, что направляется студент в каникулярный загул, тусить с однокурсниками, чуть раньше него снявшими дешёвый лофт на две недели. Этот студент довольно стеснителен по натуре, отчего прибился к общей компании позже и теперь путешествует отдельным рейсом. У меня болит горло от кондиционера, после взлёта я тоже пытаюсь уснуть, поставив локти на столик и положив голову на сцепленные в замок руки. Получается плохо, хотя на самом деле самолёт – одно из моих любимых мест.