Залив Полумесяца

Фаблер Лана

Сафанур Султан стало жутко от таких обвинений, но лишь потому, что она действительно помнила – так все и обстояло. В прошлом она была другой: воительницей с бесстрашным сердцем, которая была искренне преданна своей госпоже и разделяла все ее увлечения. Но потом она изменилась. Ее изменили любовь и материнство, позволившие ей найти в себе женщину, которая превыше всего ценит свою семью.

– И вы убивали, – с маниакальной страстью продолжала говорить Ассель Султан. – Ты ведь помнишь ту ночь? Ты не могла забыть. Нилюфер Султан пожелала лишить жизни родную сестру.

И мы ей в этом помогли.

– Довольно, – выдохнула в смятении Сафанур Султан и поднялась, чтобы уйти.

Но Ассель Султан не позволила ей этого сделать, тоже встав и преградив собою путь к дверям.

– Я и Нилюфер Султан – мы никогда не прятали эту неприглядную сторону нашей натуры. А ты всю жизнь только и делаешь, что притворяешься! И я знаю, что однажды и он это поймет. И тогда его взор прояснится, а тебе не останется места в его жизни! И я живу в ожидании того дня, когда ты за все расплатишься собственными страданиями, как я расплачивалась все эти годы.

– Замолчи! – процедила разгневанная Сафанур Султан. – И дай мне пройти. Я не хочу все это слушать.

– Нет, ты будешь слушать! – не в силах остановиться, злобно улыбнулась Ассель Султан, схватив попытавшуюся отодвинуть ее в сторону женщину за предплечье.

– Отпусти меня!

Пытаясь высвободиться, Сафанур Султан дернула попавшим в болезненный захват предплечьем, но безуспешно. И тогда, потеряв терпение, она второй рукой толкнула в грудь не ожидающую этого Ассель Султан. Та все-таки устояла на ногах, найдя опору в фонтане позади нее, но не смогла этого вынести и ответила тем же.

Не успела султанша ничего толком осознать, как ее соперница с грохотом повалилась на пол и, видимо, при падении сильно ударилась головой, поскольку из виска Сафанур Султан засочилась кровь. Она лежала на мраморном полу, неподвижная, в ломанной позе, словно мертвая, и кровь все сильнее заливала ее висок. Стоя над ней, Ассель Султан в немом ужасе смотрела на творение своих рук, медленно осознавая, чем это может для нее обернуться.

Глава 12. Черное кружево

Генуя.

Этот замок долгие годы стоял у самого побережья моря. Он был построен одной богатой семьей, перебравшейся в Геную в намерении начать новую жизнь и искавшей прибежища. Его каменные стены насквозь пропитались солоноватой влагой, и по ним густо вился плющ. А крыша выцвела от яркого солнечного света, щедро льющегося на нее день ото дня.

Старый замок пребывал в запустении вот уже который год. От богатства его хозяев с годами ничего не осталось, как и от былого величия самого замка. Но было в этом духе старины, витающем вокруг него, и в царящем здесь запустении что-то притягательное. И море, столь близкое и прекрасное, на берегу которого он возвышался, придавало ему романтичной и печальной красоты.

При должном уходе этому замку можно было бы вернуть его достоинство: заделать щели в стенах, кое-где заменить осыпающийся камень, починить крышу и избавиться от зарослей назойливого плюща. Но, чтобы сделать все это, необходимо было золото. Много золота.

И, не имея его, разоренные и обедневшие хозяева замка приняли трудное решение проститься со своим пристанищем на берегу моря, не имея возможности более его содержать.

На их зов отозвались, увы, немногие. Те, кто имел средства приобрести замок и землю, имели собственные замки и поместья, причем, находящиеся в куда более лучшем состоянии. Кто польстится на разваливающийся замок, стоящий на отшибе и продуваемый всеми морскими ветрами?

Роскошный экипаж, запряженный тройкой вороных коней, плавно остановился возле подъездной дорожки, вымощенной потрескавшимся камнем. Его сопровождали двое всадников в легких доспехах – по всему, охрана. Они спешились с коней и бегло огляделись, оценивая обстановку.

Дверца кареты тем временем медленно открылась, и из нее выбрался средних лет мужчина в дорогих темных одеждах с непроницаемым лицом, что говорило о его подвластном положении. Он тут же повернулся лицом к карете и, склонив черноволосую голову в знак уважения, подал кому-то руку.

Рука в черной шелковой перчатке легла в его ладонь. Из кареты с изяществом выступила молодая женщина. Она обладала высоким ростом, стройной фигурой и совершенно не женственным решительным взором темных глаз. На ней было пышное платье из переливчатого черного атласа. Крупная бриллиантовая брошь, прикрепленная в области скромного декольте, ярко блестела в солнечном свете, как и бриллиантовый браслет на хрупком запястье.

Бледная кожа ее казалась белой, как молоко, а лицо с выразительными скулами и полными алыми губами было скрыто за черной кружевной вуалью. Она ниспадала из-под изящной шляпки, украшенной двумя черными перьями с сине-зеленым отблеском. Все в облике этой женщины говорило о том, что она пребывала в положении вдовы, похоронившей явно богатого супруга.

– Место в самом деле удивительное, – заключил мужчина, оглядев замок, а после коснувшись взглядом спокойного в это утро моря. – Но по вкусу ли вам подобная… скромность, госпожа?

– Скромность была моей спутницей все детство и юность, Антонио, – с тонкой улыбкой на губах разглядывая замок, ответила ему красавица-вдова. – Мы с ней старые друзья.

– И все же вы предпочли ей богатство и власть, – усмехнулся Антонио.

– Умные люди расценивают дружбу только с точки зрения выгоды, – с намеком на иронию в голосе заметила женщина. – Когда друзья перестают приносить пользу, от них избавляются и обретают более выгодных друзей.

Они прошли по дорожке и поднялись по ветхому крыльцу, после чего Антонио кулаком постучал в крепкие деревянные двери. Вскоре они с протяжным скрипом отворились, и в проеме появился престарелый мужчина в поношенной одежде и с седеющей бородой. Он оглядел гостей и удивленно моргнул.

– Чем могу быть полезен?

– Ты был бы полезен, если бы известил хозяев о прибытии гостей, – холодно произнес Антонио, глядя на слугу с презрением. – Передай, что мы заинтересованы в приобретении этого замка. И поскорее. Мы проделали долгий путь, и моя госпожа утомилась.