Залив Полумесяца

Фаблер Лана

– Что, в гареме праздник был? Я слышала музыку.

– Да, госпожа, был, – отзывчиво воскликнула Алиме-хатун, втайне радостная, что та ожила. – Но недолго.

– Что же помешало веселью? И вообще, что послужило для него поводом? Фатьма Султан распорядилась?

– Нет, не она, потому и разгневалась на Эсму Султан и Афсун Султан, которые все это затеяли без ее ведома. Пришла в гарем, едва праздник начался, прогнала Эсму Султан из гарема, так еще при всех стала обвинять Афсун Султан в том, что она не тем занимается.

Ее забота – это воспитание шехзаде, которому, если судить по поведению одного из них, она уделяет недостаточно своих времени и внимания. Так Фатьма Султан и сказала.

Айнур Султан удивилась подобным событиям и села поверх смявшегося покрывала, поджав под себя босые ножки.

– При всем гареме?.. Это на нее не похоже. И что же было дальше? Афсун Султан постояла за себя?

– В том-то и дело, что нет, – Алиме-хатун любила посплетничать и рассказывала все это с нескрываемым удовольствием. – Мы все дар речи потеряли, услышав, как она принялась извиняться перед госпожой. Но тут, откуда ни возьмись, появился шехзаде Орхан, – на этих ее словах Айнур Султан моргнула от неожиданности и вся понурилась. – Оказалось, он все слышал. И такого наговорил! Сказал, что…

Алиме-хатун не успела договорить, как двери открылись, и она прервалась, обернувшись себе за спину. Тут же служанка отступила в сторону и склонилась в поклоне перед вошедшим в покои упомянутым ею шехзаде Орханом.

Ему хватило одного взгляда на сестру, чтобы понять, в каком она состоянии. Тут и гадать было нечего. В такой час она уже в постели, однако в платье и драгоценностях, да еще с заплаканными глазами и унылым видом.

– Айнур? – шехзаде, не обращая внимания на служанку, прошел к кровати, при этом вглядываясь в лицо сестры. – Что случилось?

Айнур Султан не ожидала, что брат придет к ней сегодня, на миг растерялась, не зная, как ей себя вести с ним, но поспешила взять себя в руки. Она уже приняла решение и, сколько бы трудностей не испытывала в следовании ему, отступать не намеревалась. Ее поставили перед выбором – брат или вся ее остальная семья. И ей пришлось выбирать, буквально отрывая от сердца огромную часть своей жизни.

– Ничего, – как можно более спокойно и холодно ответила султанша, избегая встречаться с ним взглядом.

Шехзаде Орхан помолчал пару секунд, пронзая ее своим острым взглядом, а после, даже не глянув в сторону служанки, велел ей:

– Выйди.

Алиме-хатун в поисках позволения обратила взгляд к своей госпоже, но та не кивнула ей. Рабыня осталась на месте, при этом чувствуя себя крайне неловко.

– Я хочу побыть одна, – также холодно заговорила Айнур Султан, найдя в себе силы все-таки посмотреть брату в глаза. Ему этого хватило для того, чтобы понять – она лжет. Заставляет себя лгать. – Тебе лучше уйти, Орхан.

– Для начала я хочу знать: что случилось? – и не думая подчиниться просьбе, не терпящим

возражений тоном произнес он и даже по-хозяйски присел на кровать, как будто это были его покои. – Ты ведь не думаешь, что я уйду прежде, чем это узнаю?

Прекрасно зная его натуру, которой упрямства было не занимать, Айнур Султан беспомощно выдохнула и кивнула Алиме-хатун, которая тут же с облегчением оставила их одних, изнемогая от неловкости ситуации.

Все также сидя с поджатыми ногами, Айнур Султан опустила взгляд, став разглядывать покрывало, расшитое серебряной нитью.

– Я слушаю, – терпеливо проговорил шехзаде Орхан, однако, тон его говорил о том, что он начинает терять это терпение.

– Матушка была очень возмущена тем, что застала нас с тобой в саду за объятиями. Мы с ней… крупно поссорились. Я наговорила много лишнего в пылу гнева. И мне очень стыдно за те слова…

– Уверен, что Бельгин Султан уже завтра остынет и простит тебе эти слова. У нее доброе сердце.

Брат говорил так невозмутимо наверняка потому, что счел, будто это и есть причина ее слез.

– Нет, не простит, – неутешительно откликнулась Айнур Султан. – Она никогда еще не была в таком гневе. И пока я не сделаю того, чего матушка потребовала, вряд ли мы с ней сможем общаться, как прежде.

– И что она потребовала?

– Валиде открыто заявила, что, как только вернется повелитель, будет поднят вопрос о моем замужестве. И до тех пор, пока я не покину этот дворец чьей-то женой, она запретила мне проводить с тобой время.

– Запретила со мной общаться? – насмешливо фыркнул шехзаде Орхан, словно это было несусветной глупостью. – Что это за требование?

– Но ведь она по-своему права, – грустно посмотрела на него своими разномастными глазами султанша.

Только теперь он осознал, что это все всерьез, и усмешка сползла с лица с юноши.

– И в чем она права? – уже со знакомым презрением в голосе возмутился он. – В том, что запрещает тебе быть со мной только лишь потому, что считает постыдной любовь между братом и сестрой?

– Матушка и вся семья хотят выдать меня замуж, а ты же планируешь сорвать свадьбу, убедив отца отложить ее до тех пор, пока я сама не захочу замуж. Наверно, они это понимают. И… чувствуют исходящую от тебя опасность. К тому же, наши отношения их давно беспокоили…

– Плевать мне на них и их запреты! – горячо вознегодовал шехзаде Орхан, обхватив ладонью лицо сестры и заставив ее посмотреть на себя. – Им не встать между нами. И пусть себе злятся, возмущаются и тешатся напрасными надеждами!

– Но мне не плевать… – с тоской проговорила Айнур Султан, и на глазах ее выступили слезы, когда она убрала со своей щеки его ладонь.

Шехзаде Орхан взглянул на нее недоверчиво и хмуро, как будто не понимал или не хотел понимать, к чему она это сказала.