Заложники Света
Шрифт:
Юлий, сидящий рядом с братьями, поморщился от зычного рева, протянул руку с глубокими рубцами на запястье, удерживая темпераментного атлета на месте. Похоже, тот был готов броситься на мальчишку и раскатать его по столу за смертельное оскорбление.
– И кого ты назвал глупцом? – Марк, также не привыкший глотать обиды, привстал, и на его скулах проявились два красных пятна.
– Хватит! Хватит! Перестаньте! – Октавий побледнел от мысли, что сейчас в его доме начнется потасовка. – Никто никого не хотел оскорбить! Аристид, сядь! Я тебя прошу. Все хорошо! Это просто такая фигура речи! Не правда ли, Атэр?!
– Да… Фигура. – Мрачно
– Все-все! Друзья мои, перестаньте! Критобул, налить тебе еще вина? Юлий, налей Критобулу еще вина. Маркос, дорогой, успокойся.
– Я спокоен, – прорычал тот, усаживаясь на прежнее место. – Я еще никогда не был так спокоен.
«Хорек в курятнике, – усмехнулся про себя Гай, рассматривая рассвирепевших друзей и злого взъерошенного мальчишку. – Хорошо, что он появился. Растрясет немного это сборище, которое, надо признаться, совершенно расслабилось в бездействии».
– Все! Угомонились! – Гратх хлопнул ладонью по столу. И продолжил, заражаясь высоким стилем Атэра. – Сегодня мы хотели обсудить возможность Арэлл стать императрицей.
Но обсудить эту возможность не удалось. Неожиданно во входную дверь застучали. Вернее заколотили, громко и требовательно. Так, что стук отозвался во всем доме. Заговорщики переглянулись.
– Кто это может быть? – Октавий тревожно оглядел комнату, стол, и своих друзей, как будто проверяя, нет ли здесь чего подозрительного на чужой взгляд.
– Ты ждал гостей кроме нас? – сухо осведомился Марк, чистя апельсин.
– Нет. Я… я не знаю, кто это, – пролепетал хозяин.
– Лурий Октавий, – в комнату вбежала испуганная рабыня. – К вам пришли.
– Кто?! Кто там еще?! Скажи, я занят! Никого не принимаю! Я никого не хочу видеть! У меня… у меня гости.
Тонко пискнув, рабыня отскочила в сторону, пропуская посетителей, которые не пожелали дожидаться приема. Братья помрачнели, увидев вошедших, Юлий вздрогнул, Маркос продолжал разделять апельсин на дольки, но пальцы его задрожали, на лице Октавия появилось обиженно-удивленное выражение. Атэр сжался на своей скамье, злобно блестя глазами. Сам Гай почувствовал неприятную горячую волну, скатывающуюся с затылка на шею. Он хорошо знал людей, стоящих на пороге. Пятеро, одетые в красные кожаные туники. Короткие мечи в черных ножнах, черная обувь. Воины из храма. Человеческие орудия Некроса, призванные охранять демонический порядок в империи. Следить за выполнением ритуалов, преследовать граждан, уклоняющихся от их соблюдения, и карать виновных. Их не интересовала чернь – с ней могли справиться и городские когорты. Они охотились на зажиточных, богатых и общественно значимых граждан – на патрициев.
– Кто хозяин? – голосом, лишенным всякого выражения, поинтересовался стоящий впереди бритоголовый человек, с золотым шитьем на одежде.
– Я… Да, я! – Октавий попытался придать своей позе величественное спокойствие, но стал еще более жалким. – А в чем дело, уважаемые? У нас здесь частное застолье… собрались с друзьями…
Движением руки храмовник заставил его замолчать. Он по очереди рассматривал всех присутствующих, задержал взгляд на Юлии.
– Как часто вы собираетесь?
– Каждую среду. Почти каждую среду. Беседуем. Отдыхаем…
Хозяин дома продолжал оправдываться,
– А что вам угодно? – робко вякнул Октавий. – Мы делаем что-то противозаконное?
– А вы делаете что-то противозаконное? – храмовник перевел на него немигающий взор.
– Нет! То есть мы просто…
– Огонь под вашим жертвенником гаснет, – он указал себе за спину, туда, где в особой палате стоял золотой треножник.
– Это рабы! Нерадивые слуги! Виновные будут наказаны! Его разожгут немедленно!
– Наша цель – следить, чтобы не угасли жертвенники, горящие в душах рабов Великого Некроса.
Гая передернуло от пафоса, прозвучавшего во фразе жреца. Он казался бы даже смешным, если бы не твердая уверенность храмовников, в том, что не может быть иначе. Еще несколько минут слуги Хозяина рассматривали всех присутствующих. Потом одновременно повернулись и вышли.
– Какого хрена им было надо? – задал Атэр риторический вопрос.
– Интересно, – задумчиво произнес Марк, выплевывая апельсиновые косточки, которые он все это время держал во рту, – какой гад навел храмовников? Они не могли припереться сами по себе.
– Это не я! – Октавий в ужасе замахал руками. – Вы ведь знаете, что это не я. Я же не сумасшедший! Теперь они все время будут приходить в мой дом. Все соседи поймут, что я на подозрении. О, боги, какая неприятность!
Остальные промолчали, бросая друг на друга косые испытующие взгляды. И больше всего их досталось Атэру. Еще бы, первый раз появился в обществе, и сразу такая «неприятность». Эллан сделал вид, что не замечает тихой антипатии окружающих, или, действительно, не замечал.
– Ладно, уважаемые. Вы как хотите, а мне пора. – Марк поднялся из-за стола, вытирая руки о край скатерти. – А то тетка взбесится.
Никто даже не улыбнулся. После гибели сестры, лурия Поппия тряслась над оставшимся в живых племянником, устраивая скандалы с истерикой и сердечными приступами, если он пропадал больше чем на пару часов. Никому не улыбалось лицезреть эту разгневанную госпожу. Однажды она уже примчалась в дом Октавия в сопровождении десятка вооруженных рабов, требуя выдачи Маркоса. «Похожа на моего Тиберия, – мрачно думал Гай. – Только в женском обличье. Тоже считает нас молодыми идиотами, которые не могут позаботиться о собственной шкуре и сами лезут в пасть демонам».
Расходились тихо, быстро, молча.
– Гай, куда ты сейчас? – Юлий приблизился, как всегда, неслышно.
– Домой. Спать. Но сначала доведу Атэра до дворца.
– Сам дойду. – Мальчишка с мрачным видом заматывался в гиматий. – Я знаю Рэйм получше тебя.
– Ничуть не сомневаюсь.
– Не возражаете, если я пойду с вами? – спросил Юлий.
– Будем рады.
Атэр закатил глаза, изображая полнейшее отвращение к обоим провожатым, и первым вышел из дома.
На улице было темно. Низко висящая над домами луна давала больше тени, чем света. Где-то неподалеку захлебывалась от лая собака. Эллан шумно вдохнул прохладный воздух, потянулся и заявил: