Замуж — никогда
Шрифт:
— Здравствуйте, — говорит высокий на ломаном русском языке.
— Здравствуйте! — отвечает мама Вали. Ее лицо заливается краской.
— Как дела? — спрашивает высокий, наклоняясь к Валюшке.
— Хорошо, — отвечает девочка и с еще б'oльшим любопытством смотрит на чернокожих незнакомцев. — А вы откуда?
— Мы? — Мужчины усмехаются. — Из Африки.
— Ой! — Валя замирает.
— А что с тобой случилось, девочка? Мы будущие врачи, проходим интернатуру в офтальмологической больнице.
— А я вас не видела… — растерянно говорит Валя.
— Мы всего второй день работаем. А что с тобой случилось?
Девочка оживилась и быстренько все рассказала.
— С моим братом была похожая история, ему в глаз вилкой попали, —
— Ой! Вилкой — это, наверное, больнее. А как он теперь? Видит раненым глазом?
— Нет, — с грустью ответил мужчина, — больше не видит.
Валя пошарила в кармане и вынула две шоколадные конфеты:
— Передайте, пожалуйста, вашему брату.
Мужчина присел на корточки, взял конфеты:
— Спасибо, обязательно передам. А как тебя зовут?
— Валя. Это моя мама, а это мой друг Рома. А вас как зовут?
— Рекс.
У Вали едва челюсть не отвалилась.
— Рекс? — Она вытаращила на мужчину единственный зрячий глаз. — Это не человеческое имя, — растерянно произнесла девочка.
— Ты хочешь сказать, что так называют собак?
— Да.
— Ты права, так называют умных, смелых и независимых собак. Рекс означает «король».
— Вы король? — Валечка удивляется все больше.
— Нет, я не король. Я будущий врач. — Мужчина снова улыбается, показывая ряд белоснежных зубов — таких в деревне не увидишь. — Скажи, Валя, у тебя есть собака?
— Нет. — Девочка мотает головой.
— А хочешь?
Валя радостно кивает.
— Где ты живешь?
— В Роганке.
— А где находится твоя Роганка?
— Возле речки. Туда на автобусе надо ехать.
Мужчина поднимается, достает из сумки, висящей на плече, блокнот и протягивает его Валиной маме.
— Напишите, пожалуйста, ваш адрес. Ваша дочка — очень хорошая девочка, я хочу подарить ей надежного друга.
— Я ее друг, — с обидой в голосе произносит Рома, — надежный друг.
— Тогда я подарю друга вам обоим.
Через неделю у ворот Вали остановилась большая черная машина с блестящим бампером — такие они только по телевизору видели. Из машины вышел полный мужчина со щенком в синей пластмассовой клетке — клетки такие тоже только по телику можно было увидеть. К щенку прилагалась родословная, инструкция, как и чем его кормить, куда обращаться, если он заболеет, и открытка, адресованная Вале и Роме. В ней — пожелания всего наилучшего и уверенность в том, что они полюбят Рекса, а Рекс — их. Внизу — размашистая подпись, а еще ниже было напечатано: «Рекс Бриер де Лизль, Бамако, Мали».
Спустя годы, когда многие в их селе обзавелись братьями Рекса Четвертого, потому как Рекс Третий удостоил вниманием многих сельских сучек, люди заговорили о невероятных качествах своих питомцев — удивительной преданности, не свойственной беспородным собакам. Один из псов умер через несколько часов после хозяина, другой бежал до районной больницы за скорой помощью и до самой выписки хозяина лежал на больничном пороге. И еще говорили об их способности различать плохих и хороших людей — учуяв негодяя, собаки лаяли до хрипоты.
Отъевшись и отлежав бока на диване, Виктор пошел искать работу, а Инна как-то незаметно отдалилась от всего, и от дочки в том числе, и почему-то снова стала считать свою жизнь пропащей, хотя многие бы с ней не согласились: зарабатывала она прилично — все-таки главный бухгалтер магазина, одевалась в дефицит, дочка и муж носили такие вещи, при виде которых у окружающих начиналась икота. Инна имела хорошие связи, могла достать все, от черной икры до мебельной стенки и даже автомобиля «жигули», и доставала, получая благодарности в виде шелестящих бумажек. Видя такие таланты супруги и неиссякаемый денежный поток — не такой широкий, как у директора магазина, но постоянный, Виктор и думать забыл о поисках работы, за которую по тарифной сетке платили аж сто сорок рубликов, сел супруге на шею, свесил ноги и заговорил о ребенке.
А вот Ане было не важно, кто у нее будет, братик или сестричка — она радовалась, что у нее наконец будет настоящая и, конечно же, счастливая семья. Отчим вдруг начал интересоваться ее уроками, спрашивал, что она читает, какие фильмы любит смотреть. О себе рассказал, о своем родном брате Вове — брат так и остался в селе, женился, открыл продуктовый магазин и кафе. Отчим добавил, что Вова дурак и они давно в ссоре. Маму Виктор все время обнимает, что-то на ухо шепчет. Когда Аня смотрела на них, ее сердечко счастливо трепыхалось и ей так хотелось быть их дочуркой! Так хотелось, чтобы дядя Витя приходил к ней в школу, чтобы все одноклассники узнали, какой он умный, образованный. Но дядя Витя в школу не приходил. Ну и ладно, это не главное, главное — скоро она будет гулять с братиком или сестричкой, будет читать ему или ей книжки, рассказывать сказки, которые слышала от дедушки Ромы. Они будут всей семьей ходить по магазинам, в кино, убирать в квартире, мыть окна, ездить к морю — да о чем только не думала девочка, обретшая наконец семейный покой, то, что для миллионов детей было привычным и непоколебимым.
Однажды после экскурсии в Исторический музей Аня с подружками заскочила в «Детский мир», а там как раз пустышки «выбросили». На дворе — девяностый год, на магазинных полках шаром покати, на базаре за все ломят тройную цену, и Аня на радостях накупила пустышек на все деньги. Получилось двенадцать штук. Приходит домой. Мама и отчим телевизор смотрят. Аня протягивает им пакет с пустышками.
— Это что еще такое? — вскидывает мама брови.
— Это вам, — отвечает Аня и улыбается.
Мама и отчим переглядываются и смеются. Аня тоже смеется. Вскоре мама объявила, что она беременна. Беременность ее была нелегкой — ее часто тошнило, и она ела мел. Как конфеты. Мел этот приносила соседка, она в школе работала, а незадолго до родов Инна и Аню каждый день просила принести хоть пару кусочков. Девочка воровала мел с радостью — такой близости, таких мирных, доброжелательных отношений с мамой, как в те дни, у нее еще не было, и она делала все, чтобы отношения эти сохранились навсегда. Аня научилась пользоваться стиральной машиной «Малютка», развешивала белье на балконе, убирала, готовила все, даже борщ, напевала песенки и всем сердцем любила маму, дядю Витю и еще не родившегося малыша.
За время беременности Инна поправилась на четырнадцать килограммов. Женька родился летом, как и Анечка, только в середине июля. Он был крепеньким и тяжеленьким, почти пять килограммов, и во многом походил на Аню — по ночам не орал, днем вел себя тихо, даже, можно сказать, степенно: крякнет, если кушать хочет, и ни слезинки. Глядя на внука, Роман Андреевич думал о том, что у него взрослая душа и характер уже заметен. Так и с Аней было. Как и его сестра, Женя сосал материнскую грудь почти до года, прививки перенес хорошо, не болел, пошел ровно в год, в день своего рождения. И еще он очень любил сестричку. Инна же после родов начала болеть всем подряд, начиная от пародонтоза и заканчивая фиброзом матки, а когда вышла на работу, то к уборке и готовке, которыми Аня уже привыкла заниматься, добавились хлопоты с Женькой. До ее прихода из школы с Женькой нянчилась та самая тетя Оля, соседка, а потом уж Аня крутилась как белка в колесе — хорошо, что дедушка приезжал и помогал. Особенно тяжело было с молочными продуктами — в продуктовый, к деду, их не завозили, так бы он принес. А в молочном приходилось стоять в очереди по два, а то и по три часа. К счастью, дедушка приносил мясо, масло, колбасу, сосиски — большинство людей эти продукты редко видели. Мама тоже приносила с работы продукты, но то были деликатесы. И еще у нее появилась странность — она набрасывалась на отчима и дочь по поводу и без повода. В конце концов, стоило им всем оказаться на одной территории под названием квартира, как начинался скандал.