Замужем за облаком. Полное собрание рассказов
Шрифт:
– А почему бы нам просто-напросто не выстирать эту простыню? Прямо сейчас унесем ее на кухню и запихнем в стиральную машину… Или вообще выбросим ко всем чертям! Купим новую. Как думаешь?
Но оба инстинктивно понимали, что эти меры не сработают. Если такое случилось однажды, это всегда может повториться, как бы они ни старались избавиться от надписей. Их неспособность утаить истории с Одри Бреммер или Петрой Пейджелс служили тому убедительным доказательством.
Нет, избежать этого было невозможно – отныне всякий раз, когда супруги проведут ночь вместе, те части их сущностей, которые стремятся
По какой-то причине взаимная любовь, совместный сон и подспудное стремление к откровенности сделали их своими заложниками; и на снисхождение рассчитывать не приходилось.
Стэнли вновь протянул руку поперек постели – на сей раз с целью дотронуться до руки жены. Та, чуть поколебавшись, потянулась к нему навстречу. Постель, однако, была слишком широка, чтобы они соприкоснулись на ее середине. Его рука замерла на слове «Альфонс», а ее добралась до другого имени, тоже мужского. Имя было ей незнакомо, но теперь жест не выглядел указующим; вместо этого она быстро накрыла слово ладонью, спрятав его с глаз долой.
На свою голову
И они жили долго и счастливо… Проклятье, ведь именно так все должно было происходить! Они встретились, разговорились и полюбили друг друга, он попросил ее руки, она ответила согласием – все происходило должным образом.
Но в жизни не существует четких правил, даже если мы продолжаем на это надеяться. Хуже того, мы упрямо пытаемся следовать несуществующим правилам и нередко заканчиваем подобно ему: сидя в пустой квартире и гадая, где она находится и что делает сейчас, сейчас и сейчас, в полной уверенности, что все ею сделанное будет более эротичным, более волнующим и уж точно выходящим за рамки того, что она прежде проделывала с ним.
Он видел ее нового мужчину. Никаких сомнений. Эти двое шли по улице, держась за руки, причем ее спутник был с татуировкой и бородкой клинышком! По виду смахивает на байкера или дальнобойщика – из тех, что вечно носят бейсбольные кепи с сеточкой для вентиляции черепа.
А ведь она терпеть не могла татуировки! По крайней мере, так она говорила раньше. Он помнил ее слова: «Татуировки – это мерзость». И вот теперь она разгуливала под руку с татуированным мистером Мерзость Козлиная Бородка, в то время как ее муж сидел один в гостиной, тупо уставившись в пол.
Что еще хуже, он тосковал по всему, что ее касалось, даже по вещам, ранее его раздражавшим. По длинным черным волосам, после мытья остававшимся на белых стенках ванны, напоминая какие-то затейливые письмена. По косметике, беспорядочно заполнявшей две трети аптечного шкафчика. По ее упрямству. По приторно-ласковому голосу, которым она разговаривала с кошкой. Он тосковал по всему этому.
Чего только он не перепробовал, чтобы ее забыть: поездку на остров Бали, крепчайшую водку, службу знакомств, обращение к мудрости библейского Иова. Проблема была в том, что на самом деле он не хотел ее забывать. Не хотел выбрасывать из головы воспоминания об ее улыбке, ее длинных пальцах, ее манере насвистывать, возясь на кухне. Он был еще не готов расстаться с ней окончательно.
А сегодня была
По мере того как он рисовал в уме эти сцены, его квартира как будто разрасталась, стремительно увеличивалась в объеме. Вскоре он уже видел себя сидящим в центре вокзального зала ожидания. Один в пустом зале. Все прочие уже расселись по вагонам перед поездкой в никуда! Составы отбывают с каждого пути!
Вздохнув, он поднялся из кресла и решил пойти выпить. Он посидит в баре, посмотрит какой-нибудь матч по телику. Что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о ней, в то время как механизмы его мозга продолжат работать с предельной нагрузкой, прикидывая, что же ему делать с оставшейся частью своей жизни.
На улице было очень холодно, и машина упорно не желала заводиться. «Чуга-чуга-чух…» – фырчала она снова и снова при повороте ключа зажигания. И больше ничего. Он сжимал рулевое колесо, ощущая его рельефную поверхность сквозь тонкие перчатки, которые получил от нее в подарок на свой последний день рождения.
– Ну давай же, скотина, хоть ты надо мной не издевайся! Только не сегодня!
«Чуга-чуга…» И больше ничего.
Она бы сейчас наверняка сказала:
– Может, мотор захлебнулся?
Она говорила так всякий раз, когда барахлила машина, и это было единственное, что она знала об автомобилях: если сильно давить на педаль газа при запуске, мотор захлебнется бензином. Слово «захлебнуться» она употребляла при любых автонеприятностях. Он не мог удержаться от шуток по этому поводу, пока она не останавливала его сердитым щипком за руку. Как-то раз не сработал электрический стеклоподъемник, и он с самым серьезным видом спросил жену:
– Что-то там захлебнулось, тебе не кажется?..
Он ткнулся лбом в леденящий пластик руля и, уже отчаявшись, сделал последнюю попытку. На сей раз с поворотом ключа двигатель фыркнул и ожил. Слава богу!
Выезжая на улицу из двора жилого комплекса, он увидел на тротуаре своего соседа – малоприятного типа, которому жена дала прозвище Скупердяй Мистер Горчица. Неужели напоминания о ней будут преследовать его повсюду? Прозвища, которыми она награждала соседей; «захлебнувшийся мотор»; призывный клич, звеневший в ушах при проезде мимо ее любимых магазинов. Неужто он обречен вот так терзаться весь вечер?
К счастью, нет. Выбранный им бар оказался уютным и приветливым. Следующие несколько часов он чувствовал себя вновь стоящим на твердой земле. Рядом пристроилась крупная блондинка по имени Кора и начала с ним флиртовать. Ее приятель Огги не уставал заказывать выпивку, и они втроем дохохотались до застольной дружбы. Именно так все и должно происходить! Люди пьют за здоровье друг друга, рассказывают разные истории и выдают такие шутки, что у тебя глаза слезятся от смеха. Он не имел ни малейшего желания даже дотрагиваться до Коры, но был чрезвычайно признателен ей за трижды произнесенную фразу: «Ты мой тип мужчины».