Западня
Шрифт:
— Помощник? — переспросила она так растерянно, что он сразу понял: ни единого друга в замке Эск у неё нет.
Не было. До этого дня. Но теперь…
— Ну да, помощник, — с улыбкой подтвердил Феликс. — Что-то мне подсказывает, что принц Аксель не только одобрит идею вашего побега, но будет готов ему поспособствовать…
— А если нет?
— Нет, так нет, тогда в час мы не уложимся, только и всего… Но если я хоть чуть-чуть понимаю вашего жениха, авантюризм ему совсем не чужд. Так что, скорее всего, он согласится. В Замке есть нежилые постройки?
Эрика пожала плечами:
—
— А как по-вашему, знает ли принц Аксель толк в автомобилях?
— Он говорил, что любит их и умеет с ними обращаться.
— Отлично. Это всё, что нам нужно… помимо его согласия! — обрадовался Многоликий.
Он опасался, что девочка станет спрашивать, что он задумал — не то чтобы хотел избежать объяснений, однако времени на них совершенно не было, — но она, умница, лишь кивнула и задала совсем другой вопрос:
— Я, наверное, должна написать ему записку? О том, что вы действуете от моего имени?
— Разумеется. И рассказать мне, где его апартаменты.
Принцесса снова кивнула:
— Сейчас же напишу, — и двинулась в кабинет.
Феликс пошёл следом, на ходу её инструктируя:
— Ваше высочество, пока меня не будет, вы должны собраться. У вас есть поясная сумка?
— Должна быть, — деловито ответила она, раскладывая перед собой письменные принадлежности.
— Берите только то, что в неё поместится. Наденьте костюм для верховой езды, желательно тёмный, чтобы издали вас было не видно. Шапка, шубка, варежки, обувь… выбирайте самое тёплое, что у вас есть, лететь придётся долго.
— Я понимаю, — вечное перо в принцессиных пальцах легко побежало по бумаге. — Что дальше?
— Без четверти двенадцать нужно будет приоткрыть окно в спальне, будто вам стало жарко. Встаньте за шторой рядом с ним и наблюдайте, что происходит снаружи. Когда все стражники, как один, посмотрят в другую сторону — а этот момент, — Феликс хмыкнул, — я уверен, непременно наступит, вы должны выйти на карниз и перелететь на крышу. Спрячьтесь там за трубами и ждите меня.
— Кем вы будете? — со смешком уточнила девушка. — Если мышкой, я боюсь не заметить вас в темноте.
— Заметите! — пообещал оборотень. — Горностая не заметить трудно.
— Но вдруг вы не сумеете уговорить Акселя нам помочь?
— Если не сумею, вернусь раньше, чем вы откроете окно.
— Хорошо, — Эрика сложила записку вчетверо, запечатала её личной печатью и отдала Многоликому. — Нужно ещё написать Олафу, чтобы он… позаботился об отце. Я скажу ему, что сама подслушала разговор Марка и Ингрид, а уж он тогда…
— Скорее пишите, — поторопил Феликс. — Я отнесу и эту записку тоже, оставлю так, чтобы он нашёл её, когда вас тут уже не будет. Сверните трубочку, я возьму её в зубы.
Со вторым посланием она управилась мгновенно — должно быть, выложила всё, как есть, не стесняясь в выражениях. Тугой бумажный рулончик он положил на пол у своих ног.
— Теперь, ваше высочество, я расскажу, куда лететь… потом у меня не будет такой возможности.
— Разве не в город? — удивилась она.
— Ни в коем случае!
— Я не подумала, — смутилась Эрика. — Тогда куда же?
— В одно укромное место, где мы сможем спокойно поразмыслить, как нам быть дальше…
Она подняла на него глаза, готовая слушать. Феликс подробнейшим образом растолковал ей дорогу, после чего она растолковала ему, где находятся спальни её жениха и начальника Охранной службы. Вот вроде бы и всё; осталось только выполнить работу почтальона и поговорить с принцем Акселем. Многоликий чувствовал себя очень усталым, должно быть, не совсем восстановил форму, но деваться некуда — ещё несколько превращений нынче ночью пережить придётся. С некоторым усилием вызвав в памяти поднадоевший за сегодняшний день мышиный образ, он совсем было приготовился к метаморфозу, как вдруг Принцесса шёпотом воскликнула:
— Постойте!
— Да, ваше высочество?
— Пожалуйста, Феликс… — она порозовела, — помогите мне снять платье. Без Вальды я с ним не справлюсь.
Его бросило в жар. Отказать в этой просьбе было невозможно, он сдавленно шепнул:
— Давайте.
Эрика встала из-за стола, подошла к нему и повернулась спиной — очень ровной спиной, обнажённой до середины лопаток, с нежной ложбинкой вдоль позвоночника. На хрупкой девичьей шее змейкой свернулась выпавшая из причёски шелковистая прядь. Волосы переливались, как расплавленный шоколад. В мягком свете настольной лампы и они, и кожа, и даже жемчуг и светло-серый атлас вечернего платья казались золотистыми. Многоликий вдохнул уже знакомый ему цветочный аромат, хотя никаких цветов нынче на Принцессе не было, ладони у него стали горячими от волнения и неловкости, в ушах застучало.
— Там несколько крючков и шнуровка, — подсказала девушка.
— Разберусь, — буркнул Феликс.
Точёный стан, гладкие прямые плечи, длинные руки с музыкальными пальцами.
Может быть, однажды он услышит, как она играет… это всё, на что он может рассчитывать.
Но как ему жить, зная, что его губы никогда не коснутся её плеч? Что его ладони никогда не почувствуют тонкости её талии? Что сама она никогда не обнимет его в человеческом обличье, не приласкает так, как ласкала горностая? Злыдни болотные, как теперь жить?! Как забыть её после всего, что случилось, после тех дней, что он провёл и ещё проведёт рядом с нею?.. Многоликий зажмурился, словно думал, что сможет прогнать видение. Но Эрика, со всей её нестерпимой красотой, никуда не исчезла. Она спросила:
— Разобрались?
— Угу, — отозвался он, расстегнул крючки у верхнего края лифа и принялся распутывать шнуровку.
Нельзя сказать, чтобы это занятие было ему внове, но прежде ему не случалось освобождать от одежды женщину, столь недоступную и столь желанную одновременно — поэтому со шнурками он провозился гораздо дольше, чем ему самому хотелось. Наконец, платье зашелестело и сияющей грудой упало к ногам Принцессы, оставив её в белом кружевном корсаже и белой же нижней юбке.
— Дальше я сама, — не оборачиваясь, прошептала она. — Бегите!