Записки гробокопателя
Шрифт:
– Беги!
– громко прошипел он, выдергивая у солдата из рук лопату.
– Беги, Фиша!
...Деревянные подпорки-столбики у крыльца четвертой роты были выломаны. Женька Богданов метелил одетых, но те, не обращая внимания на удары, тупо перлись в чужую роту.
Костя долго втискивался в узкий дверной проем, заклиненный ошалелой толпой. Кто-то оттолкнул его, он снова втиснулся, его ударили по лицу, он не ощутил боли. Добравшись наконец до своей койки, Костя упал на нее и с головой накрылся
Сколько времени прошло, он не знал. Кто-то сдернул с него одеяло. Костя открыл глаза. Быков.
За разбитыми окнами тормознул "Запорожец" Лысодора. Лысодор, в шапке пирожком, в коричневом драповом пальто, быстро вошел в казарму.
– Здравствуй, Петр Мироныч!
– протянул ему руку Быков.
– Кто дежурным сегодня?
– Буря... Младший лейтенант Шамшиев.
В роту влетел старшина Мороз. Дернул руку к козырьку.
– Твои, Остапыч, - с удовлетворением сказал Быков.
– Молодцы ребятки... Ты им сухари суши, Остапыч. Рота молча стояла посреди казармы.
– Зачем сухари?
– тупо спросил Миша Попов, пробуя зубы на шаткость.
– Кто спрашивает?
– обернулся к нему Быков.
– Ты, плановой? Ты зубки-то не трогай, опусти ручки... Вот так. Сухари зачем?.. Гры-ызть... Сидеть и грызть. Вот так вот, ребятки-козлятки. А вы как думали? Не хочете по-человечески служить, - голос Быкова набрал полную силу, - башкой к параше!.. Всю роту! На строгач! Роба в полоску!
– Вторая начала!
– выкрикнул кто-то из строя.
– Кто сказал - шаг вперед!
Никто не вышел.
– Чего творят, падлы!
– покачал толовой Мороз.
– Два года и тех не могут... А я, мы все вот...
– Мороз поочередно ткнул пальцем в Быкова, в Лысодора и в себя.
– И до войны, и войну всю, и после...
– Ты им, Остапыч, больше не объясняй, - переходя на обычный свой красивый спокойный голос, сказал Быков.
– Объяснять своим можно. А это... Р-рота-а! Слушай мою команду! Становись! Равняйсь! Смирно! Старшина! Поверку полным списком. Из роты никому. Где Дощинин?
– Поехали за ним.
– А кто "подъем" крикнул?
Строй молчал, но все как один невольно посмотрели на Бабая. Бабай вобрал башку в плечи и замер, вздрагивая, как от холода.
Брестель с журналом в руках начал поверку.
– Кто дневалил?
– спросил Быков.
– Это не я...
– заплакал Бабай.
– Что такое?
– брезгливо поморщился Быков.
– Старшина!
Мороз подался вперед.
– Да он сейчас... Пройдет у него... Керимов!
– рявкнул он на Бабая.
– Чего раньше времени?! Тебя никто ничего, а ты в сопли?!
– Кричал...
– залопотал Бабай.
– Я не знал... Мне кричали - я кричал.
– На КПП, - бросил Быков.
– Потом будем разбираться.
В роту вбежал Валерка Бурмистров со своими. Бабай стоял последним в строю. Слезы текли по его небритым щекам.
Мороз хлопнул по спине Валерку.
– Это... Сведи его, что ль. Чего он здесь? Тулуп дай. А то замерзнет. Тулуп, говорю, дай!
Валерка вытянулся:
– Есть!
– Понабрали армию...
– бормотал Мороз.
– Уводи, кому сказал!
Валерка потянул Бабая за рукав.
– Пошли...
Мороз заглянул в Ленинскую комнату, покачал головой.
– А здесь-то стекла кому мешали?.. Графин где?
– Разбили при наступлении, - усмехнулся Куник.
– Ты, верзила, молчал бы! С тебя первый спрос!
– Мороз погрозил ему татуированным кулаком.
Брестель закончил поверку и с журналом подошел к Морозу. Мороз надел очки, взял журнал в руки.
– Все по списку?
– спросил Быков Мороза.
– Никак нет, двое в больнице, один в бегах, трое насчет туалета, чистят. Их сюда без бани нельзя - в калу все...
– Карамычев здесь, - заложил Костю Брестель.
– Отбой, - скомандовал Быков и вышел из казармы.
– Минута. Всем по койкам!
Строй распался, загудел.
– Слышь, Карамычев, твои не воевали, ясно?
– сказал Мороз, подойдя к Костиной койке.
– Ты-то сам накой хрен в казарме?
– Не знаю...
– промямлил Костя.
– Узнаешь... Следствие вот начнут - все узнаешь... Над тобой койка пустая? Я лягу.
– Мороз расстегнул мундир, под мундиром была красная бабья кофта, застегнутая на левую сторону.
– Зачем вам наверх, товарищ старшина?
– засуетился Костя.
– Ложитесь внизу, я наверх...
– Ладно, - скривился Мороз и полез на верхнюю койку.
– Это у вас, у сопляков, счеты: кому где спать... Петух жареный не долбил еще... Живые все?
– Губаря кто-то сделал, - сказал Женька.
– Их долбить - стране полегче, - сказал Старый.
– Молчал бы... Башка как колено, а домой возвернуться не можешь!
Мороз заворочался, укладываясь поудобнее.
– Кто губаря - разберутся, - покряхтел ой, - а вот библиотекарке глаз хоть фанэрой зашивай...
– Откуда вы знаете?!
– вздернулся Женька.
– Ишь ты!
– ухмыльнулся Мороз.
– Задергался, хахаль кособрюхий. Будешь ей теперь из тюряги за увечье платить. Побахвалиться захотелось перед сикухой: нет, мол, на меня управы!.. Хочу - дурь сосу, хочу - бабу в роте черепешу... Дурак! Спать. Отбой.
Казарма затихла.
Костя лежал с открытыми глазами. Наверху под Морозом заскрипели пружины.
– А билеты-то взяли?
– шепотом спросил Мороз, свесившись с полки.
– Взяли.