Записки охотника из Паутины

Степаненко Сергей

Так я просидел какое-то время, прислушиваясь к доносивимся из таверны звукам и наблюдая, как солнечный диск опускается за верхушки ближайшего леса.

Потом скрипнула дверь, и на скамейку рядом со мной кто-то сел. Скосил глаза - Шейри. Протянул мне кружку с пивом.

– Выпьешь?

– Давай.

Я принял из его рук тару, приподнял вверх, сделал глоток.

– За знакомство!

Тот усмехнулся.

– Не шибко ты мне обрадовался.

Я пожал плечами.

– Показалось.

Он тоже отхлебнул из своей кружки и так

же, как и я, уставился вдаль.

– Диха говорит, ты - сильный боец.

– Дихе виднее.

Он хохотнул и со всей дури хлопнул меня по спине.

– Дихе, может, и виднее. Но мне вот проверить хочется!

– Прям щас?
– лениво поинтересовался я.

– Можно бы, конечно, и сразу, - он снова приложился к кружке.
– Но что-то меня развезло с дороги. Давай с утра!

Сказать правду, драться мне с ним не хотелось ни с утра, ни с вечера. О чём я ему и сообщил.

– Что, трусишь?
– обрадовался он.

Я хмыкнул.

– Смысла не вижу. К тому же, завтра меня здесь уже не будет.

– И тебе даже не любопытно?
– не унимался он.

– Не-а.

Я поднялся, намереваясь вернуться в таверну: по-другому точно не отцепится.

Шейри придержал меня за рукав.

– Эй! А если призом будет Тайша?

Прежде, чем в мозгу успела сформироваться хоть какая-нибудь мысль, мой кулак впечатался гаденышу в нос. Шейри заскулил, схватился рукой за раскрашенный шнобель, из-под пальцев тек ручеек крови.

– Ну, ты и мразь, - сплюнул я и пошёл прочь от трактира. Можно бы и сразу в Паутину, но в съёмной комнате остались все мои нехитрые пожитки, а главное - оружие. Кроме Самурая, меч я всегда держу при себе.

Злость отпустила, и теперь на душе усиленно скребли кошки. И ещё очень сильно хотелось вымыть руки. Перед глазами то и дело вставала счастливая мордашка Тайши, её неприкрытая радость при появлении этого типа. Неужели она не видит, какое это дерьмо?!

Нет, это не ревность. Скорее, братская забота. И пусть родной сестры у меня никогда не было, к Тайше я относился именно так.

Задумавшись, я не заметил как добрался до края посёлка. Здесь проходил так называемый тракт: размытая после прошедших дождей, разбитая тележными колесами и лошадиными копытами полоса, не тянувшая и на приличный проселок. В вечерних час тракт пустовал: любой, кто хоть немного дорожит жизнью, старается до наступления темноты убраться под защиту толстых стен если не дома, то постоялого двора.

Я, хоть и насмотрелся в Паутине всякого, местными забобонами так и не проникся. Да, по лесам да болотам чего только не водится, но нашей ватаге не раз доводилось задерживаться на тракте после заката, и никакая дичь напасть так и не удосужилась. Хотя, герои - народ серьезный, всегда можно поискать добычу полегче.

Потоптавшись на месте, я понял, что всё ещё не хочу возвращаться в таверну и объяснять товарищам, с чего я вдруг обидел их хорошего друга. Правду сказать? Да ну на фиг!

Так что я двинул по росшей вдоль

тракта травке прочь от посёлка: туда, где у озера стоят шатры местного кочевого племени. Конечно, в данном мире они не называют себя цыганами, да и окрасом большей частью то русые, то рыжие. Но суть та же.

Пасшиеся на лугу лошади тревожно заржали, почуяв чужака. Тут же из-за ближайшей повозки мне навстречу скользнули две крупных фигуры: высокие, бородатые, у каждого в руках по длинному изогнутому ножу.

– Кто таков?
– поинтересовался один.
– Зачем пожаловал?

– Герой, - представился я без ложной скромности. Впрочем, здесь это - профессия, а не мерило личной доблести.
– Так... Зашел на огонек. Музыку послушать, вина в хорошей компании выпить.

– А меч зачем?

– Куда ж герою без оружия?
– развел я руками.

Бородачи переглянулись, что-то там для себя решили.

– Звать тебя как, герой?

– Арчи.

– Арчи так Арчи, - кивнул он.
– Я - Мирх, это Соххе. Заходи, гостем будешь!

Соххе остался на страже, а Мирх повел меня дальше, вглубь лагеря, где над костром жарилась туша какого-то зверя, а чуть в стороне перебирал струны местного аналога гитары юный Бард.

Я выпил вина, приняв кубок из рук светловолосой красотки, чьё слишком уж откровенное декольте прикрывали многоярусные бусы, присел к импровизированному столу - и понеслось! Я пил, что наливали, ел горячее, исходящее соком мясо, хватая его прямо руками, ничуть не заботясь об отсутствии столовых приборов. Песни, танцы, снова вино...

В общем, когда под утро обнаружил себя под одной из повозок в объятиях симпатичной блондинки, понял: вечер удался на славу. Однако, праздник закончился, пора и честь знать. Я оставил возле спящей девушки свой кошелек: гость - не гость, за удовольствия надо платить. Выбрался из-под повозки и направился на выход из лагеря.

У почти прогоревшего костра, мешая палкой угли и попыхивая трубкой, в гордом одиночестве сидела древняя старуха. Сгорбленная, сухонькая фигура в чёрном балахоне и цветастом, повязанном на манер банданы платке, из-под которого выбивались седые пряди. Карха. Не то шаманка, не то колдунья. Весь прошлый вечер я то и дело ловил на себе её острый, пробирающий до самых печенок взгляд, и сейчас не имел ни малейшего желания пересекаться со старухой.

Как бы тихо я не крался - а может, то мне с бодуна казалось, что тихо - шаманка услышала мои шаги и обернулась.

– Наконец-то, герой!
– ворчливо поприветствовала она меня.
– Я уж думала, ты на моей внучке жениться собрался!

Я почувствовал себя крайне неловко и пробормотал нечто невразумительное. Чуть не встрял, в общем-то. У кочевников, при всей свободе нравов, есть один премилый обычай. Если мужчина остается с женщиной до восхода солнца, они автоматически становятся мужем и женой. И всем до лампочки: знал ты, не знал, или у тебя вообще жена и пятеро детей. Так что я вовремя смылся.