Записки опального директора

Гимельфарб Натан

После долгого и внимательного ознакомления с документами и газетными публикациями, офицер попросил оставить их ему, заявив, что больше вопросов к нам нет и велел прийти за решением к концу рабочего дня.

Полной уверенности в том, что представленные доводы будут признаны убедительными и станут основанием для положительного решения у нас не было, но по поведению офицера в конце интервью, выражению сочувствия на его дице можно было догадаться о его добром расположении и доверии к нам.

С волнением ждали мы результатов интервью. У Анечки от напряжения и усталости болела голова, а дети, не понимая всей значимости происходящего, требовали

чего-нибудь пожевать. Мы зашли в ближайшее кафе и заказали обед. Когда вышли на улицу, немного распогодилось. Блеснуло солнце и стало теплей. Было только три часа дня и до получения ответа оставалось ещё несколько часов. Чтобы убить медленно тянущееся время, кружили по тротуарам вдоль посольства, изучая архитектуру зданий и любуясь иллюминацией центра Москвы.

К пяти часам вечера у здания посольства стали собираться люди. Многие из них уже были нам знакомы по утренней очереди. Вскоре из здания вышёл сотрудник посольства, который стал громко зачитывать фамилии. Один за другим подходили к нему соискатели статуса и по выражению их лиц можно было легко догадаться довольны ли они полученным решением. Толпа ожидающих быстро уменьшалась, а нас всё не вызывали. Когда осталось всего несколько человек и наше волнение достигло предела, наконец, было зачитано что-то похожее на нашу трудно произносимую фамилию. На всякий случай я поднял руку и попросил ещё раз зачитать её. Сомнений больше не было. Нам вручили документ, по внешнему виду которого можно было безошибочно понять, что это решение о предоставлении членам нашей семьи статуса беженца.

Следовало пройти медицинскую комиссию и выполнить ряд других формальностей, для чего мы остались ещё на несколько дней в Москве, но главное уже было решено: путь в Америку открыт.

170

Под влиянием демократических свобод и ослабления централизованной власти Москвы усилились тенденции к независимости в союзных республиках. Теперь уже не только Эстония, Латвия и Литва требовали экономической и политической свободы, но об этом во всеуслышание заговорили даже такие исконно верные дружбе и единству регионы, как Украина и Белоруссия.

Руководители Советского государства, в первую очередь президент Горбачев, увлекшись перестроечными реформами и гласностью, поначалу видимо не заметили или не придали должного значения нарастающему стремлению лидеров ряда республик к полной самостоятельности, а когда развал “единого и могучего” Союза стал очевидным, уже практически противодействовать этому процессу не смогли.

Национальные регионы один за другим объявили о своей независимости. При этом, правда, ещё подразумевалось сохранение единого экономического пространства, общей внешней политики и нерушимого военного союза, но опасность полного развала СССР была уже налицо.

Горбачев и архитекторы “перестройки” предприняли несколько отчаянных попыток сохранить страну, как единое целое. В марте 1991-го года состоялся Всесоюзный референдум по вопросу сохранения СССР. Несмотря на то, что 76 процентов взрослого населения высказалось за единство страны, руководители некоторых республик, в том числе России и Украины, всячески этому препятствовали.

Летом того же года в Москве и других местах состоялось несколько совещаний с участием глав теперь уже независимых государств с целью согласования и подписания Союзного договора, предусматривающего добровольное объединение национальных республик и сохранение

единой страны, однако прийти к полному согласию не удалось и было решено направить проект договора на доработку с учётом предложений и замечаний, внесенных при его обсуждении, после чего вновь собраться для его очередного рассмотрения.

Руководители республик отбыли в свои столицы, а Михаил Сергеевич отправился на отдых во вновь построенную летнюю резиденцию в Форосе, на южном берегу Крыма.

Шёл август 1991-го года и ничто не предвещало существенных перемен до возврашения президента СССР в Москву. Полной неожиданностью для всех явилась пресс-конференция высокопоставленных государственных чиновников, переданная по центральному телевидению. Из неё стало ясно, что образован Государственный Комитет по чрезвычайному положению, куда вошли министр внутренних дел, министр обороны, предселатель правительства и другие руководители страны. Не вызывало сомнения, что ведущая роль в создании комитета принадлежала председателю КГБ Крючкову. Зачитали обращение ГКЧП к народу, в котором была забота об обществе, сохранении целостности государства, о нуждах людей. На слух вроде все звучало складно. Страна действительно нуждалась в переменах, в каких-то решительных действиях по предотвращению развала. Однако, в лицах гекачепистов, смотревших на нас с экранов телевизоров, в произносимых ими речах не чувствовалось уверенности в своих действиях, воли к достижению поставленной цели, готовности к смелым и решительным действиям. Даже о смещении президента не было чётко заявлено, а утверждения о его временном отстранении от власти в связи с плохим состоянием здоровья прозвучало неправдоподобно.

Безусловно, речь шла о заговоре с целью смены власти. Был уже такой прецедент в СССР, когда в 1964-ом году на смену Хрущёву пришел Брежнев, но тогда это всё же решалось открыто, путём голосования на пленуме ЦК КПСС. Здесь же президента отстраняли от должности в его отсутствии, прикрываясь его неработоспособностью по состоянию здоровья. Всё это выглядело неубедительно, неестественно и было похоже на беззаконие.

Лично мне тогда не верилось в успех путча и представлялось, что он вскоре лопнет, как мыльный пузырь. Так оно в жизни и произошло.

Против ГКЧП решительно выступило руководство Российской Федерации, во главе которого был в прошлом опальный Борис Ельцин. Он объявил Комитет незаконным и потребовал его немедленного роспуска. Двоевластие длилось недолго. Горбачев вернулся в Москву и приступил к исполнению своих обязанностей, а гекачеписты арестованы. Однако, недолгим было уже правление президента. Развал страны теперь стал неминуемым.

Много есть версий о причинах крушения Советского Союза. Американцы вроде полагают,что всё сделали они. Взвинтили гонку вооружений до космических масштабов, подкрепили всё соответствующей пропагандой и сработала некая таинственная пружина, которая мгновенно разрушила, казавшийся незыблемым, монолит.

В Германии высказывались предположения, что заслуга в этом принадлежит одному Горбачеву, стремившемуся Европе удружить, а в России бытует мнение, что это дело на троих сварганили в Беловежской пуще коварный Ельцин, хитрый Шушкевич и злобный Кравчук.

Руководители трёх братских республик, недавно объявивших о своей независимости, собрались в декабре 1991-го года под Брестом и, игнорируя волю народа, выраженную в референдуме, обнародовали решение об образовании Содружества независимых государств.