Записки прапорщика
Шрифт:
Блюм, обладавший большим хладнокровием, не поддавшись панике, шествовал позади меня со своим перевязочным отрядом. Он внимательно осматривал каждую брошенную вещь, примеряя, насколько она может быть полезна для отряда.
* * *
– Дешево. Дайте тридцать пять.
– Покажи лошадь.
Матвей (так звали денщика) нырнул куда-то в кусты и предстал передо мной с великолепной гнедой кобылой. Я в лошадях толку не знал, но вид лошади меня привел в восхищение.
– А здорова она?
–
– Попробуйте.
Он притащил поповское седло, оседлал кобылу, и я сделал несколько пробных посадок. Лошадь шла великолепно. Чувствовалось, что она привыкла ходить под седлом ровным, размеренным шагом и крупной рысью. Не слезая с лошади, я уплатил Матвею деньги и выехал из парка.
Часа полтора я катался на своей новокупке и такого удовольствия еще никогда не испытывал. Плавной рысью и галопом несла меня лошадь, послушная легкому движению руки.
Вернувшись с объезда лошади в свою хату, я передал ее попечению Ларкина.
– Хорошая лошадка, - восхищался денщик.
– Такой лошади даже у нашего помещика не было. Ведь ей цена за глаза рублей триста будет.
Среди дня, желая похвастаться своим приобретением, я при казал Ларкину оседлать кобылу и поехал гарцевать перед офицерами нашего обоза. Наткнулся на Блюма.
– Откуда у вас такая прекрасная лошадь, Дмитрий Прокофьевич?
– У Матвея купил.
– Лошадь-то краденая.
– Конечно краденая, откуда же у Матвея будет собственная?
– Такая краденая, - продолжал Блюм, - что ее владелец здесь недалеко находится.
– Матвей говорил, что он стянул ее еще на той стороне Стыри.
– Врет он. Эта лошадь из конюшни этой усадьбы.
– Не может быть, Владимир Иванович.
– Уверяю вас. Я видел управляющего имением. Он ходил как очумелый. Говорят, что у него стащили скаковую кобылу, которая брала первые призы на венском ипподроме.
– А может, эта - другая?
– Нет, судя по приметам, именно она.
– Значит, придется вернуть?
– Придется.
Я спрыгнул с седла и, держа лошадь в поводу, отправился вместе с Блюмом к управляющему. Нас встретил австриец, пожилой человек с длинными усами. При виде нас он торопливо сбежал со ступенек крыльца.
– Откуда у вас эта лошадь, господа офицеры?
– волнуясь, обратился он к нам.
– Купленная, - ответил я.
– Это моя лошадь, я по ней с ума сходил, думал, что пропала. Как я рад, что вы ее нашли!
– А я очень опечален, что эта лошадь оказалась из вашей конюшни. Она мне очень понравилась.
Управляющий обнимал и целовал морду лошади.
– Вы знаете, эта лошадь принесла мне много счастья. Я ее за десять тысяч не продам.
– А я за нее всего тридцать пять рублей заплатил.
– Пойдемте на конюшню и выбирайте
– Я вам дешево уступлю.
Мне действительно нужна была лошадь, и мы с Блюмом пошли на конюшню.
– Видите вот эту лошадку, - подвел меня австриец к молодой кобыле. Нравится она вам?
– Как будто хороша.
– Хороша!
– возмутился управляющий.
– Это дочь той лошади, которую вы мне привели. Хотите ее купить?
– А что вы за нее просите?
– Я вам ее отдам с большой скидкой. За сто рублей.
– Вы хотите сказать, за сто тридцать пять.
– Нет, сто рублей, включая уже вами заплаченные.
– На этих условиях согласен.
– По рукам. Берите.
Он крикнул конюха. Старик австриец надел на лошадь оброть и, держа повод в руке, подвел ее ко мне:
– Берите из рук в руки. Только она еще не объезжена.
Прекрасная молодая кобылица темно-гнедой масти привела Блюма в восхищение. Я заплатил управляющему шестьдесят пять рублей. Забрал лошадь и отправился к своей хате с намерением поручить Ларкину объездку. По пути наткнулся на отца Николая.
– А, Оленин, откуда такую прекрасную ведете кобылицу?
– Купил, батюшка.
– Сколько заплатили?
– Сто рублей.
– Я вам дам сто двадцать пять.
– Нет, спасибо, мне самому лошадь нужна.
– А в придачу старую кобылу.
– Благодарю вас, батюшка, но я не занимаюсь конской торговлей.
– Напрасно, ведь вы ее так же заморите, как заморили скакуна.
– Батюшка, неужели вы его помните?
– Господи, как можно забыть! Это же было посмешище для всего полка.
– Вы, однако, плохого мнения о моем скакуне. А кроме того, я его не заморил, он подох от старости.
– А эту вы голодом уморите. Поменяемся!
– Нет, благодарю вас, батюшка. Не могу.
– Ну, куда вы с ней денетесь?!
– Ездить буду.
– Ездить можно и на моей вороной кобыле.
– А почему вы со своей кобылой так расстаться хотите? Что вас на молодую кобылицу потянуло?
– Вы что-то неприличное, молодой человек, думаете. А я вам серьезно говорю: давайте меняться.
– Нет, не могу. Это не столько покупная, сколько дареная лошадь.
– Жаль, жаль, но имейте в виду, когда захотите иметь лошадь постарше, скажите.
– Батюшка, вы знаете, что ваш Матвей - вор?
– А вы что, только сейчас об этом узнали?
– Как же вы его держите?
– Надо человека исправить. А кто же его исправит, как не отец духовный?
Но отец духовный не для исправления Матвея держит, а для неблагоприобретения потребных ему вещей.
Передав Ларкину лошадь, я пошел к Блюму обедать.