Заповедник архонтов
Шрифт:
Реальной, убедительной…
Перед самой высадкой мне удалось расспросить Тоота о странностях в поведении властей Хорда. Почему гарцук Дираха вместо того, чтобы отправить меня в ртутные шахты или на сбор водорослей, послал на Дьори, да еще в такой разношерстной компании, в которой отчетливо просматривалась и высшая, может, даже абсолютная власть, и смирение, переходящее в уныние и самоуничижение.
Он почесался, давая понять, что догадается, к чему я клоню.
— Чему, товарищ, собственно
Я попытался было возразить, но он жестом остановил меня.
— Я понимаю, «великаны», это как бы в переносном смысле. Что это, так сказать, вымысел. Вот и задайся вопросом, а нужен ли подобный вымысел ковчегу? Неужели ты полагал, что славным неизвестно, что ты видишь сны? Глупо, товарищ… Они знают обо всех и обо всем, а если чего не знают, заглянут к поселянину на огонек и мирно спросят — объясни, мил-друг, какие-такие сны ты видишь? Если в твоих снах обнаружится хотя бы толика полезной для ковчега информации, тебя никогда не сунут в интеллектор.
— А если не будет?
— Ну, приятель, — он развел руками (кисть у него уже почти отросла). — Что ж тогда жаловаться. Если ты вдруг стал негоден, если толку от тебя, кроме вреда, никакого, о чем тут рассуждать! Сам попросишься в интеллектор. Там хорошо, там уютно. Мне предлагали, но я отказался — слишком высокая честь.
— Позволь, но как же ваши старики, уже не способные трудиться на благо ковчега? Как другое простолюдье, лишенное возможности помочь в строительстве? Как быть с мамками, вышедшими из яйценосного возраста? Их тоже в интеллектор?
— Зачем? — Тоот почесал живот, что на человечьем языке означало «пожал плечами», и добавил. — Они побираются, и всякий добрый поселянин готов уделить им долю из своего пайка.
— Час от часу не легче. Зная о том, что их ждет в старости, они тем не менее трудятся изо всех сил, созидая ковчег?
— Разве, товарищ, у вас в горах по-другому? Разве не вынужден каждый тащить свой камень, а когда сбросит его в общую кучу, разве у вас не суют ему кусок черствого хлеба и не предлагают отойти в сторонку?
Я уже совсем было собрался сказать «у нас по-другому», но, глянув в проницательные глаза Тоота, не решился на обман. Беда с этими образованными пролетариями, все-то они понимают, на семь пядей под землей видят. Это с одной стороны, с другой — только заикнись при этом «революционере» о необходимости уничтожения ковчега! Он меня живьем съест!
Между
Бухта, на берегу которой была расположена столица материка, оказалась сродни самым поразительным чудесам природы. Судя по геометрически ровным, округлым очертаниям, она очень походила на жерло вулкана, тем более что посреди искрящейся на солнцах водной глади возвышался обширный скалистый остров. Море когда-то заполнило эту впадину, но что это был за вулкан, жерло которого в диаметре даже по самым скромным меркам составляло не менее нескольких километров? Что, если огнедышащая гора оживет вновь? Славные рассчитывают, что их к тому моменту уже не будет на Хорде?
Я присмотрелся к срединному островку. Над кромкой осклизлых, поросших водорослями прибрежных камней вставали живописные скальные откосы, а еще выше наклонные стены с прорезанными в них по всей плоскости овальными бойницами. Такими же укреплениями была обнесена резиденция гарцука на Дирахе, только здесь стены были куда мощнее и выше. За их верхней зубчатой кромкой теснились шпили и купола. В центральной части острова, к которому приближался «Калликус», возвышалась узкая пирамидальная башня, несущая на боковых гранях несколько десятков антенн самых разнообразных конструкций.
Тоот указал на остров.
— Запретный город, — потом, помолчав, добавил. — Туда везут. Там такие подземелья, что будь здоров, — он вздрогнул всем телом. — Даже озноб от ужаса пробирает! Ничего, посидим, привыкнем. Одним словом, сдюжим… Правду не скроешь, не закопаешь, верно, Роото?
В его взгляде читался откровенный страх.
— Доложим все, как было — видели чудо. Своими глазами. Сновидения — это ужасно полезная штука. Послушай, если приснится, что ходишь по воде, аки по суху, то и в самом деле обретешь способность бегать по глади морской? Правильно, товарищ, я мыслю?
Он с надеждой посмотрел на меня.
— Ну-у, не совсем так.
— Но в целом излагаю верно?
Я кивнул. Что мне оставалось делать. Он был неистребимый фантазер, оптимист и естествоиспытатель.
— Тебе цены, нет, товарищ, — обрадовался Тоот. — Мы тут таких дел понаворочаем!
— Если на волю выпустят, — уныло отозвался я.
— Ковчегу нужно время, чтобы обмыслить сказанное. Посидим, помучаемся, пока там будут решать. Справедливость все равно восторжествует. Правильно я говорю?