Запрет на любовь
Шрифт:
— Ты о чём?
— Может о том, что твой отец в тюрьме? — усмехается она.
Становится очень тихо. Ребята притормаживают и бросают в мою сторону удивлённые взгляды.
— Он не в тюрьме, Ковалёва. С чего ты это взяла?
А у самой аж похолодело всё внутри.
Откуда она знает?
— Гугл считает иначе.
— К чёрту твой гугл. Мой отец не виноват. Это ошибка. Следствие разберётся.
— Ну да, ну да. А скажи-ка, Эдуард Зарецкий, бывший губер, он твой…
—
Кивает, оскаливаясь.
— Вот вы все вчера восхищались якобы её смелостью, — презрительно кривит губы. — Мол, пошла за Мозгалиным на маяк. Не испугалась и так далее. А что, если я скажу вам, что всё это просто тупое любопытство.
— В смысле?
— Там, под маяком, в бункере держали её мамашу. Да-да. Помните ту историю двадцатилетней давности? Про дочь Зарецкого, которую похитили.
— Немедленно замолчи! — растолкав опешивших одноклассников, подхожу к ней.
— Как там мамочка? Танцует в Питере на сцене Мариинского? Хотя подожди, откуда тебе знать. Поговаривают, что она вас с папашей кинула?
Вскипев до критической точки, залепляю Ковалёвой тяжёлую звонкую пощёчину.
— Ах ты су…
Бросаемся друг на друга одновременно.
Падаем на землю и дерёмся.
Точнее это я её луплю.
Она вопит, истерит и защищается, прижимая ладони к лицу.
Всю грязь подняла. За что? Разве так можно?
— Девочки, угомонитесь, — звучит над нами обеспокоенный голос физрука. — Прекратите!
— Джугели, всё, успокойся, — Абрамов подхватывает меня под руки и оттаскивает от Ковалёвой.
— Отпусти! — брыкаюсь.
— Забей. Хватит. Она своё получила.
— Я ещё не закончила.
Теперь уже с ним борюсь. Злая и рассерженная в край.
— Остынь.
Перемещаемся в противоположную от класса сторону.
Стискивает в кольце рук так сильно, что не могу дышать.
— Я её…
— Она тупая, недалёкая дура. Выдохни, слышишь? — его горячее дыхание обжигает кожу и это резко приводит меня в чувство.
— Отпусти, — дёргаюсь влево.
— Не пойдёшь к ней?
— Нет. Руки убери!
Получаю свободу и тут же отхожу от него.
— Кровь! Она разбила мне нос! Разбила нос! — воет Ковалёва, сидящая на земле.
— Сама напросилась, — бросает Ромасенко.
— Надо следить за языком, — подхватывает Котов.
— Ты как, в порядке?
Рядом со мной стоит перепуганная, бледная Филатова.
— Тата…
— Я в норме, — изрекаю, стиснув зубы.
— Привал. Десять минут, — объявляет сын Шац. — Никто никуда не разбредается. Ясно?
Дальше до водопада идём уже не пытаясь играть в игры на сплочение.
Пострадавшая в начале строя под боком у
Я в конце. В окружении хулиганов одиннадцатого «А».
— Нормально ты ей втащила, — делится своим мнением Свободный.
— Не одобряю жестокость и агрессию, но в данном случае Вика заслужила, — тихо бормочет Филатова.
— Её люто кроет ещё со вчерашнего дня. Мозгалин пел хвалебные оды Джугели пол ночи.
— Мне плевать. Ещё раз меня затронет, — пожалеет.
Остаток пути, слава Богу, все молчат.
Периодически чувствую на себе странные взгляды Абрамова. Переставляю ноги на автомате и мечтаю, чтобы этот день поскорее закончился.
За отца опять же расстраиваюсь. Немного отвлечься от грустных мыслей удаётся лишь у водопада, до которого мы, наконец, добираемся.
Красиво.
Скалы. Вода, потоком падающая вниз. Бурная река под дощатым мостиком.
— Там глубоко?
— Очень. Держитесь за поручни. Пошли друг за другом.
Дощечки скрипят, качаются. Кто-то боязливо верещит, кто-то смеётся.
Окончательно остываю по сложившейся ситуации только на противоположной стороне.
— Помним о безопасности. Не дурачимся. Близко к краю не подходим, — строго наказывает Александр Георгиевич. — Отдыхаем. Делаем фото. Пьём-едим. У вас двадцать минут. До часу мы должны вернуться в лагерь. Это понятно?
— Да.
Группа разбредается по периметру.
Присев на камень, наблюдаю за водопадом. В лучах взошедшего солнца, на фоне голубого неба, пейзаж просто потрясающий. Матильда не обманывала, когда говорила, что пойти сюда стоит.
— Сфоткаемся вместе? — предлагает Полина.
— Не хочу.
Она кивает и отстаёт.
— Эй вы, акробаты хреновы, совсем спятили?! — кричит физрук компании парней. — Немедленно слезь с него, Абрамов!
Страдают идиотизмом. Повторяют трюк. Только в этот раз на плечах Свободного, шатаясь, стоит Марсель.
— Лови баланс, — инструктирует Денис, придерживая его за ноги.
— Вуху! — орёт и улыбается Кучерявый, широко раскинув руки. — Стою чётенько. Фоткай, Ромас!
Вот ведь ненормальный! А если упадёт?
— Абрамов, мать твою!
— Мать не трогайте, это святое.
— Быстро слез!
Пока Георгиевич раздаёт люлей мальчишкам, встаю с камня и, пользуясь случаем, подхожу к самому краю. Любопытно же.
Заглядываю вниз.
Высоко.
Река шумит, убегая стремительным течением.
Ветер треплет волосы.
Опасное местечко, но виды завораживают.
Положа руку на сердце, не жалею о том, что пошла в поход. Одно дело услышать от кого-то о местных красотах, и совершенно другое — увидеть всё своими глазами.