Запрет на любовь

Джолос Анна

— Ну и? Чё молчишь? — поворачивается ко мне, когда стоим на перекрёстке, ожидая сигнала светофора. — Кого спасал? Дай угадаю. Ту самую девчонку с ногами от ушей?

— Да. И хватит уже акцентировать внимание на её ногах.

Он, ухмыляясь, улыбается.

— Разговор есть, бать, — достаю с заднего сиденья бутылку.

— Вещай, — трогается с места, когда загорается зелёный.

— Скажи мне, моя одноклассница, Тата Джугели, — дочь жены Клима? Я правильно понимаю? — глотнув воды, закручиваю крышку. —

Сегодня выяснилось, что бывший губер, Эдуард Зарецкий, её дед.

— Когда мы сидели в кабинете у вашей директрисы, её фамилия показалась мне очень знакомой. Уже потом, вечером, я вспомнил некоторые события двадцатилетней давности и понял, кто она.

— Что за события?

— Много будешь знать, состаришься.

— Как-то с отцом её связано? — завожу осторожно.

— Связано.

— Это в тот период было, когда вы с Паровозом беспределили?

Недовольно на меня косится.

— Я в курсе про ваши бандитские дела, — нагло заявляю, отражая его хмурый взгляд. — Ошибки молодости и всё такое…

— Не паясничай.

— Дядя Илья рассказывал мне историю про вашу заварушку в Бобрино. Батя и АК [15] называется.

— Дядя Илья по шее получит, когда приедет, — цедит сквозь зубы.

— Так значит Тата — дочь Насти?

— Да.

— Ты знаешь, что её отец в тюрьме?

— Не знаю, но сказать, что удивлён, не могу.

— Они с матерью не общаются, что ли? Почему Тату отправили в Красоморск к бабке и деду?

Вспоминается ядовитый монолог Ковалёвой.

15

АК — автомат Калашников

— А сама она тебе что на этот счёт говорит?

— Я у неё спрашивать про это буду? Неэтично как-то.

— Согласен.

— Ну так и? — терпеливо жду ответа.

— С матерью они виделись редко. Девчонка росла в Грузии. Потом Амиран, вроде как, увёз её в Москву.

— Понятно.

— Ещё вопросы?

— Только один.

— Валяй.

— У её матери или отца случались приступы эпилепсии?

Отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня.

— Значит, да, — по реакции его вижу.

— У неё был приступ?

— Да, начался, когда мы с пацанами из воды её достали.

— Ты поэтому такой смурной?

— Я очканул по полной, — признаюсь откровенно. — Сначала девчонка чуть не утонула, еле до берега её дотащил. Потом приступ этот…

— Раньше с ней это случалось?

— По ходу, нет. Она сама в шоке.

— Ясно. Про какую скалу говорил сын Шац?

— Про ту, которая у водопада «Чёртова Мельница».

— Ты сдурел, что ли, оттуда прыгать? Совсем крыша отъехала, Марсель? Мозг

атрофировался или как?

— Не было времени думать. Джугели толкнули вниз с обрыва, а она не умеет плавать.

— Толкнули? Это кто такой у вас там такой долбанутый?

— Ковалёва.

— Охренеть. Зачем она это сделала?

Молчу, уставившись в лобовое.

— Погоди, Ковалёва, это которая блондинка с пирсингом в пупке? Та девчонка, с которой ты зажигал летом?

— Да не зажигал я с ней! Пару раз… покатал на мотоцикле, — озвучиваю отцензуренную версию.

— Вот и «покатал», что она теперь соперниц со скалы сбрасывает, — катком проходится по моему чувству вины.

— Я с ней даже не встречался, — говорю в своё оправдание.

— Как будто ты встречался с кем-то в принципе.

— Ну уж ей я точно ничего не обещал, бать.

— Санта-Барбара… Матери про скалу не рассказывай. Разнервничается.

— Не буду. Я дебил, по-твоему, что ли? Куда едем? Не домой?

— Футболку новую щас тебе купим и двинем к нашим девчонкам. Они нас ждут в «Астерио».

— О, похаваем.

— По пути заедем в Дом Шаров.

Точняк. У мелкой жопы ведь день рождения в среду.

— Надеюсь, детский утренник пройдёт не дома?

— Нет уж. На этот раз кафе и аниматоры.

— Слава те Господи…

Второго погрома наш дом не переживёт.

— Бать… — чешу затылок.

— М?

— А ты… — прочищаю горло. — Ну, когда понял, что мама — та самая, как за ней ухаживал?

Внимательно наблюдаю за очередной партией пешеходов, шагающих по зебре.

— Ты влюбился, что ли, Кучерявый? — толкает меня локтем в бок.

Поджимаю губы. Молчу, но скулы палевно заливает горячей кровью.

— Дела…

— А можно без стёба, чисто совет? — угрюмо на него смотрю исподлобья.

— Совет тут один. Не надо связываться с этой девчонкой.

— Почему?

— Там другой менталитет, Марсель. Это тебе не Ковалёва. Пару раз «покатать» не выйдет.

Едем в тишине, но потом я всё равно упрямо заряжаю:

— Что если она мне очень сильно нравится?

— А ты ей? — сам того не осознавая, безжалостно бьёт по больному.

— Неважно.

— Ну понятно, — хмыкает отец.

— Что понятно? — начинаю злиться.

— Понятно, что разыгрался спортивный интерес. Девчонка не отвечает взаимностью, и такое у тебя впервые.

Отвернувшись к окну, снова молчу.

Чё тут скажешь?

Батя выбил страйк…

Глава 27

Тата

Я — эпилептик.

Полное осознание произошедшего приходит по мере того, как со мной начинают работать врачи.