Запретное кино
Шрифт:
— Ма, я спать собираюсь, — осторожно постучал в дверь Макс.
— Хорошо, еще полчасика, — ответила Клавдия через дверь.
Она была уверена, что на большее ее не хватит.
Но как только шаги Макса стихли, на экране возник какой-то кривой кадр. Сначала было темно и непонятно, что и где происходит. Потом Клавдия рассмотрела, что это как будто чердак. Ряды толстых деревянных балок, слуховые окна и пол, на котором множество следов.
Посреди чердака стоял стол, который долгое время был центром внимания телеоператора. Он обходил его то
Но потом оператор отодвинулся вглубь, оставив в центре кадра все тот же стол, Клавдия вдруг услышала:
— Можно?
Это прозвучало за кадром по-русски. И очень отчетливо. Мужской голос.
Другой голос ответил что-то неразборчиво.
Клавдия только тут опомнилась и остановила изображение — надо было это записать на компьютер.
Она запустила запись и снова включила изображение.
На экране возникли две фигуры — скорее всего, мужские. Лиц видно не было — трикотажные шапочки оставляли открытыми только рот и глаза. Эти двое неловко приблизились к столу и поставили на него чемоданчик. Потом почему-то поклонились камере и снова ушли за кадр.
Камера приблизилась к столу, но ничего особенного не рассмотрела — чемоданчик как чемоданчик.
И тут снова появились двое в черном, но теперь они вели кого-то под руки. Это была девушка, и совершенно голая.
Ей помогли лечь на стол. И стали привязывать ее руки и ноги. Девушка спокойно приподнимала голову, чтобы наблюдать, как скручивают веревками ее конечности.
Камера снова приблизилась. И снова мужской голос произнес:
— Скажи что-нибудь.
— Привет, — сказала девушка. — Меня зовут Света.
Тут камера опять отъехала. Двое в черном склонились к девушке, что-то говоря ей. Один из них раскрыл чемоданчик и достал оттуда шприц.
— Ну ты чего? — спросила девушка.
Тогда один прижал ее голову, а другой впрыснул что-то в руку.
Девушка еще немного пошевелилась и затихла.
Клавдия даже не заметила, что вцепилась в подлокотники кресла, словно ее могло выбросить.
— Сейчас мы ей удалим аппендицит, — сказал в камеру один черный.
И сразу после этих слов, достав из сумки скальпель, полоснул девушку по животу.
— Э, э, э! — пробормотала Клавдия.
Кровь хлынула на железный стол.
Клавдия отвернулась.
Все тело дрожало противным киселем. Зуб на зуб не попадал.
Клавдия поняла, что сейчас ее вырвет. Она сцепила зубы, замотала головой, крепко зажмурив глаза.
Надо было все сразу же выключить. Надо было выбежать на улицу и дышать, дышать, дышать…
Она услышала, как кто-то засмеялся из компьютера. Решила, что все это шутка и открыла глаза.
И увидела, как от тела девушки отделилась голова. На полу уже валялись отчлененные руки и ноги.
Она
Экран погас. Но не потому, что монитор выключился. Просто кончился этот жуткий ролик.
— Вы у меня попрыгаете. Вы у меня посмеетесь, сволочи, — шептала Клавдия. — Я вас поймаю, негодяи.
Экран снова вспыхнул.
Начался новый ролик.
Что-то остановилось в Клавдии. Она смотрела теперь на экран сухими, трезвыми, почти равнодушными глазами. В этих глазах была только ненависть.
Снимали откуда-то с высокого места.
Улица, двор, видно, раннее утро. Возле подъезда стоит, прислонившись к дереву, человек. Мимо проходят люди, не обращая на него внимания. Потом человек посмотрел на часы. Пнул ногой консервную банку. Снова прислонился к дереву.
Эта запись шла без звука.
Без звука проезжали машины, безмолвно разговаривали люди, беззвучно открылась дверь подъезда и из нее вышел мужчина.
Человек оторвался от дерева, что-то спросил у мужчины, потому что тот обернулся.
И потом мужчина упал.
А человек, который стоял у дерева, подошел к нему и… (тут камера резко наехала) выстрелил лежащему в голову.
Клавдия вскочила.
Дальше нечего было смотреть. Экран снова погас.
А дальше и не надо было смотреть.
Клавдия увидела заказное убийство. И стрелял, конечно, не Семашко.
9.11–15.33
— Ничего, скоро суббота, — повторяла Клавдия. — Скоро поедем на Горбушку.
— Я ни разу там не была, — сказала Ирина.
— Ты многое потеряла.
— Но там пираты, — как барышня гусара, испугалась Ирина.
— Надеюсь, — загадочно улыбнулась Клавдия. — Надеюсь, там настоящие пираты. И мы с тобой их найдем.
Видеоролик с утра был показан Малютову, тот почесал затылок и признал:
— Ты права, Дежкина, ты, как всегда, права. Выходит, твой прокол? — тут же попытался он снизить уровень похвалы.
— Я не отказываюсь. Жаль вот Семашко…
— Нечего его жалеть. На нем других дел — мало не покажется.
— Это, во-первых, еще надо доказать, а во-вторых, смерти он все равно не заслуживал.
— Может, еще как заслуживал, — махнул рукой прокурор. — Все, иди, дело возвращаю тебе.
Клавдия и сама понимала, что ей придется начинать все сначала.
— Виктор Иванович, а как по поводу Интернета?
— Подумать надо. Тут и не знаешь, как за это взяться. Я еще с таким не сталкивался.
— Ну так надо начинать!
— Подумаем, подумаем. Иди.
Пока видеоролик будет крутиться в лаборатории, а та попытается вытащить из него портрет убийцы, Клавдии приходилось сидеть в кабинете, попивать чаек и заниматься своими будничными делами. Их у Дежкиной было, как всегда, невпроворот. Но мысли будничными не становились. Они вертелись в голове самым лихим музыкальным клипом: ничего не понятно, но ужасно занимательно.