Запретный французский
Шрифт:
Корзинка с хлебом, стоящая перед ними, остается нетронутой, пока Уилсон отправляет электронное письмо отцу о результатах за середину месяца на нашем рынке в Юго-Восточной Азии. Мы внимательно следим за этим, потому что в начале года Fashion group GHV открыла там двадцать новых магазинов, десять только в Сингапуре.
— Как мы и ожидали, многочисленное население региона и растущая покупательная способность представляют собой весьма выгодную возможность для GHV, — заявляет Уилсон. — Выручка на рынке предметов роскоши составила 5,1
Отец кивает мне и указывает на кресло напротив, спрашивая:
— Что возглавляло список?
— Часы и ювелирные изделия, — отвечаю я, прежде чем Уилсон успевает ответить.
Я прочитал отчет в машине по пути сюда.
Беру кусочек еще теплого хлеба и кладу на тарелку, прежде чем добавить:
— На эту категорию приходится почти сорок два процента общего дохода, за ней следуют мода — двадцать восемь процентов, косметика и парфюмерия — шестнадцать процентов. Остальное — изделия из кожи. Есть масло?
За спиной материализуется официант и ставит рядом с тарелкой блюдо с охлажденным маслом.
— Сэр, могу я предложить вам выпить?
— Он будет неразбавленный бурбон, — говорит отец, нетерпеливо отмахиваясь от официанта.
— Вообще-то, я возьму пиво. Стаут или портер, что у вас есть, подойдет.
Официант кланяется.
— Конечно.
Суровый взгляд отца оценивает меня через стол. Он ненавидит, когда я противоречу ему на публике, и неважно, что это произошло только в присутствии Уилсона и какого-то двадцатилетнего парня, который оплачивает обучение в колледже, работая в Ментоне. Да, отец только что уехал из Парижа и на обед выбрал французский ресторан. Не дай бог, он съест чизбургер.
Его взгляд блуждает по моему одеянию, и я уверен, что он ищет что-то неуместное, чтобы прокомментировать, но не находит. В некотором смысле мне его жаль. Стареющий лев, сидящий напротив сына, знает, что его дни в прайде сочтены. Я не собираюсь выгонять его из компании или убивать — это не «Крестный отец», но даже без моей помощи время идет. Седина на висках и морщинки, которые начинают появляться в уголках его глаз, тому подтверждение.
— Мы заказали дегустационное меню, — говорит он, пытаясь любым доступным способом утвердить свое превосходство.
У меня не хватает духу спорить о еде.
— Звучит неплохо. Итак, зачем мы собрались?
Уилсон что-то печатает на ноутбуке. Вероятно, его проинструктировали составлять протокол совещания.
Насколько знаю, он документирует каждую деталь:
12:36 — Эммет намазывает ужасающее количество масла на правую часть хлеба.
12:36 — Эммет откусывает кусочек хлеба, проглатывая каждую унцию масла, которое он намазал.
12:37 — Эммет тянется за добавкой.
12:38 —
— До конца недели в новостных лентах появится информация об изменениях, произошедших в холдинговой компании нашей семьи. Я хотел, чтобы ты был предупрежден первым.
Как любезно с его стороны.
Откладываю хлеб, поскольку, похоже, мы действительно будем говорить о чем-то интересном.
— Как тебе хорошо известно, моя цель — чтобы вы с Александром возглавили компанию после того, как я уйду в отставку, хотя не радуйтесь, до этого еще несколько лет.
Отвечаю коротким смешком.
— Ценю заверение, что ты созвал этот обед не для того, чтобы поделиться новостью о том, что ты на смертном одре, но просто хочу уточнить, что я не стремлюсь занять твое место.
Борьба за престолонаследие в семье Мерсье — это история, которую СМИ любят муссировать в последние дни, но она очень далека от истины. У меня много претензий к отцу, но они не касаются того, как он руководит GHV. Полностью осознаю, что он является лидером в индустрии, и большую часть времени я все еще испытываю перед ним благоговейный трепет.
Он кивает, словно соглашаясь поверить мне.
— Чтобы защитить нашу долю собственности, семейная холдинговая компания Мерсье будет преобразована в акционерное общество. Большая часть акционерного капитала будет принадлежать тебе. Оставшиеся сорок девять процентов будут принадлежать Александру, а я пока останусь управляющим генеральным партнером.
Меня все это не шокирует. Он готовил меня к тому, чтобы я занял место у руля GHV с самого моего рождения. Мы неоднократно говорили об этом акционерном партнерстве, хотя теперь, когда это происходит, кажется, что это будет связано с определенными условиями.
Он поправляет и без того прямо лежащую салатную вилку, чтобы она точно совпадала с обеденной тарелкой, прежде чем продолжить:
— Я намерен, чтобы семья Мерсье контролировала и управляла GHV до бесконечности.
— Конечно. Даю слово, что, если с тобой что-нибудь случится, я продолжу руководить компанией, следуя твоим лучшим практикам и стандартам.
— Этого уже недостаточно. Я намерен обеспечить будущее GHV и после вас.
Я едва сдерживаю ухмылку.
— Теперь пытаешься играть в повелителя вселенной?
— Да, буду стараться изо всех сил, черт возьми, — говорит отец напористо.
— Что именно это означает?
Почти ожидаю, что он скажет, что планирует клонировать себя. Это кажется более реалистичным, чем его реальный ответ.
— Думаю, тебе уже давно пора произвести на свет законного наследника. Желательно не одного.
Я недоверчиво смеюсь. Его требование совершенно абсурдно.
— Неужели я пропустил что-то забавное? — спрашивает он язвительным тоном, бросив короткий взгляд на Уилсона в поисках поддержки.