Запретный французский

Грей Р. С.

Он расплывается в улыбке, а я с каждой секундой злюсь все больше.

— Какая изощренная выдумка. Обязательно напомни брату о роли, которую он сыграл во всем этом, когда увидишь его в следующий раз. Полагаю, сегодня он не придет?

— Боюсь, что нет.

Я хмыкаю, как будто это не имеет значения.

— Точно. Если он пытается играть…

— Никаких игр. По крайней мере, не в отношении тебя. Он просто пытается донести свою точку зрения до нашего отца. Так уж случилось, что ты стала сопутствующим ущербом, хотя, я думаю, он убедил себя, что ничего страшного, если

тебе придется немного пострадать, поскольку ты сама вызвалась сыграть роль притворной невесты.

— Это все равно не дает ему права вести себя как мудак.

— Разве?

У меня напрягается спина.

— Понятно. Тебя прислали сюда в качестве эмиссара Эммета?

Его коварная ухмылка становится только шире.

— Уверяю тебя, я ни на чьей стороне. По правде говоря, весь этот фарс в моих интересах. Ты не представляешь, как круто хоть раз побыть сыном, который не находится в центре скандала. Я мог бы к этому привыкнуть.

Я сердито смотрю на него и хмыкаю.

— Я не понимаю, почему ты ведешь себя так самодовольно. Знаешь, ты можешь оказаться следующим на плахе.

Он пожимает плечами, не обращая внимания на угрозу.

— О, я сомневаюсь. Мой отец не беспокоится обо мне. Думаю, по большей части он просто счастлив, когда я не на реабилитации. Именно Эммет несет на своих плечах весь мир. Отец ожидает от него слишком многого, а Эммет, каким бы идиотом ни был, никогда не перестает соответствовать обстоятельствам. Я постоянно говорю ему, что все, что нужно сделать, это облажаться раз или два, и отец забудет о нем, как забыл обо мне.

— Проблема решена, — подхватываю я.

Он смеется.

— Вот именно. Между нами говоря, я не знаю, из-за чего сыр-бор… — Он пробегает взглядом по моему платью и не пытается скрыть, что откровенно разглядывает меня. — Эммет ведет себя так, будто ему подсунули какого-то людоеда. А ты, честно говоря, просто восхитительна.

— А еще я твоя будущая сестра.

Он вздергивает брови.

— О, табу. Все только что стало интереснее…

Не могу удержаться от смеха над его идиотизмом. Приятно общаться с таким прямолинейным человеком, и неважно, что это — его легкая улыбка или добрые глаза, я знаю, что он просто дразнит меня. В нем нет похоти.

— Честно говоря, я ценю, что ты подошел поболтать. Я была слишком напугана, чтобы подойти сама.

— О да. Общение с отцом и братом так влияет на человека. Все ставят меня в один ряд с ними, не понимая, что я — золотистый ретривер в семье. Я лаю, но не кусаюсь.

— Приятно слышать, — говорю я с благодарной улыбкой.

— Теперь, наверное, лучше пожелать тебе удачи.

— Почему?

Он берет меня за плечо и начинает медленно разворачивать лицом к комнате.

— Потому что только что вошел мужчина, и, если мои инстинкты верны, он ищет тебя.

Я подавляю панику и заканчиваю поворачиваться, ожидая увидеть Эммета.

Вместо него — Юджин, человек из Leclerc & Co, который навещал меня в Нью-Йорке, и, очевидно, он здесь по заданию.

— Я ищу Элейн Дэвенпорт, — говорит он на весь зал с блеском восторга в глазах.

Моя паника сменяется ужасом.

Александр

отходит, убирая руку с моего плеча, когда взгляд Юджина останавливается на мне. Он улыбается и меняет курс, направляясь ко мне, наслаждаясь зрелищностью момента, и говорит достаточно громко, чтобы его слышала большая часть зала.

— Поскольку ваш жених не смог присутствовать, чтобы отпраздновать с вами, он попросил меня передать это.

В комнате воцаряется тишина, когда Юджин достает черную бархатную коробочку.

Я чувствую, как краска сходит с лица.

Честно говоря, когда я попросила Юджина узнать мнение Эммета о камнях, то не ожидала увидеть Юджина снова. Я предполагала, что Эммет не захочет участвовать в выборе обручального кольца.

Но, очевидно, я недооценила Эммета, потому что, когда Юджин медленно открывает бархатную коробочку и показывает мне, что внутри, становится ясно, что он послал мне сообщение.

В коробочке спрятан кроваво-красный рубин ужасающих размеров, закрепленный четырьмя зубцами на тонком золотом ободке.

Толпа устремляется вперед, чтобы посмотреть.

— О, как оригинально! — восклицает Диана.

— Не видела ничего подобного, — добавляет Коллетт.

Юджин оживляется, видя их интерес.

— Это довольно редкая реликвия, относящаяся к временам французской монархии. Ходят слухи, что камень когда-то принадлежал Марии-Антуанетте.

«О, Эммет. Ты мог быть и поделикатнее…»

Я не двигаюсь, чтобы забрать кольцо, поэтому подходит бабушка, достает его из коробочки и надевает на мой безымянный палец. Оно мне не подходит. Кольцо слишком большое, а камень такой тяжелый, что соскальзывает в сторону — дурное предзнаменование.

— Он… большой, — бормочет бабушка себе под нос.

Я могу сказать, что она не одобряет, и понятно почему.

Всем остальным кажется, что это милый жест со стороны жениха, но это не так. Не могу выносить вид драгоценного камня, и то, что остаток ночи я провожу, протягивая руку, чтобы другие могли его рассмотреть, не помогает. Я улыбаюсь в ответ на комплименты и изо всех сил стараюсь казаться восхищенной, но как только возвращаюсь в свою комнату после окончания вечеринки, снимаю кольцо с пальца и позволяю ему со звоном упасть на серебряный поднос с украшениями.

Оно лежит там изо дня в день, так и не надетое. Я почти уверена, что бабушка будет настаивать, чтобы я носила его, хотя бы для вида, но она молчит. В конце концов, Маргарет или Джейкобс аккуратно укладывают кольцо обратно в черную бархатную коробочку для сохранности.

Если бы я могла вернуть его в Leclerc & Co, я бы это сделала.

Когда люди спрашивают о кольце, я отвечаю, что мне пришлось отослать его, чтобы изменить размер. Никто не подвергает историю сомнению.

Мы с Эмметом не виделись и не разговаривали друг с другом с утра после благотворительного вечера в Нью-Йорке. Не уверена, что он все еще в Бостоне. Я отказываюсь искать его в социальных сетях, то же самое касается его брата и других друзей из Сент-Джонса. Если Коллетт заводит о нем разговор на работе, я ухожу от вопросов.