Запретный французский

Грей Р. С.

Конечно, она собирается идти пешком, подумал я, уже потянувшись к ручке своей дверцы.

Но она бросилась к стоящей на холостом ходу машине, припаркованной прямо перед моей, не нуждаясь в спасении.

Мой план провести Рождество прикованным к столу был прерван телефонным звонком и приглашением от Александра.

— Маман приезжает в город на каникулы.

— Шутишь. Когда ты в последний раз ее видел?

Он задумывается.

— Сан-Тропе, три года назад. Или четыре? Она встречалась с тем длинноволосым певцом.

— Верно.

Игнасио. Ему было сколько, двадцать?

— Если бы. Он едва говорил по-английски, но ей, похоже, было все равно.

— Как ты думаешь, они еще вместе?

— Думаю, увидим.

Все приготовления сделаны, и, по-видимому, отец тоже участвует. О, радость. В последний раз мы были все вместе на выпускном Александра в колледже. Не сомневаюсь, будет зрелище, но сегодня канун Рождества, и я лучше проведу ночь со своей неблагополучной семьей, чем один.

У меня целая охапка подарков, которые ассистент помог достать: редкая модель Birkin для мамы, сноуборд, сделанный в сотрудничестве с Жан-Мишелем Баския, для Александра и совершенно непрактичная перьевая ручка La Dona Menagerie для отца.

Порывы ветра пронизывают, когда я выхожу из машины и спешу в отель «Четыре сезона», где мы собираемся поужинать. Личный консьерж ждет прямо за дверью, а рядом посыльный с серебряной тележкой. Коридорный немедленно выгружает подарки, после чего меня проводят по коридору мимо шумного обеденного зала, где бостонцы наслаждаются рождественским фуршетом, в приватную комнату, скрытую за плотными бордовыми шторами.

— Вы прибыли как раз вовремя, мистер Мерсье, — говорит мне консьерж с доброй улыбкой. — Пожалуйста, наслаждайтесь вечером в отеле «Четыре сезона» и дайте знать, если мы сможем вам еще чем-нибудь помочь.

Он слегка кланяется, затем отодвигает занавеску, пропуская меня. Вхожу в комнату и обнаруживаю, что все места за обеденным столом уже заняты, за исключением одного. Я прихожу последним. Во главе стола, как император на троне, восседает отец. Рядом с ним — мама, а слева от нее — Игнасио. Александр сидит рядом с Игнасио. По другую сторону от отца Фэй Дэвенпорт подносит к губам бокал с красным вином, окидывая меня холодным взглядом. Справа от нее, не отрывая взгляда от стола, сидит Лейни.

— Какой ужасный сюрприз.

Лейни морщится, но никто не произносит ни слова. Отец бросает на меня агрессивный неодобрительный взгляд. Мама слишком поглощена собой, чтобы понять, что я сказал.

— Эммет! Мой драгоценный мальчик!

Она вскакивает со своего места, демонстрируя материнскую привязанность, и обходит стол, широко раскинув руки. Я оказываюсь в объятиях, которых не хочу, крепко прижатый матерью, которую вообще не считаю семьей. С тех пор как я видел ее в последний раз, она успела измениться. Когда она отстраняется, чтобы посмотреть на меня, я замечаю, что нос стал тоньше, немного непропорционален остальной части лица. Брови изогнуты неестественно высоко, а губы и щеки чрезмерно пухлые. Она по-прежнему

красива, но ее трудно разглядеть под всей этой фальшью.

Она пытается встряхнуть меня, но у нее не хватает сил.

— Ты непослушный мальчик. Я понятия не имела, что ты помолвлен!

— Я не помолвлен, — категорично отвечаю я.

— Эммет. — Предупреждение отца разносится в воздухе.

Александр смеется.

Игнасио тоже смеется, не понимая, что происходит.

Фэй Дэвенпорт выглядит так, будто хочет оторвать мне голову, а Лейни абсолютно ничего не делает. Как будто меня здесь вообще нет.

Единственное свободное место за столом рядом с ней. Мне невыносима мысль, что они заранее организовали рассадку, будто все, что нам нужно, чтобы безумно влюбиться и таким образом решить проблему — это поужинать вместе.

Официант спешит отодвинуть стул, но я отмахиваюсь и делаю это сам. Он зловеще скрипит, и я замечаю, как Лейни вздрагивает.

Значит, она знает, что я пришел.

Это уместно, учитывая, что я презирающе, раздражающе, отчаянно ощущаю ее присутствие. На ней облегающее красное бархатное платье с длинными рукавами, которое облегает фигуру. Глубокий V-образный вырез украшен бриллиантовым колье, но безымянный палец по-прежнему обнажен. Странно, учитывая, что рубин, который я ей подарил, идеально подошел бы к наряду.

— Где твое кольцо? — Спрашиваю я, заняв свое место.

Она сжимает левую руку в маленький кулачок, а затем кладет ее на колени.

— Подгоняют по размеру.

— Какая жалость. Уверен, тебе больно не носить его на пальце, чтобы демонстрировать право собственности.

— Очаровательно.

Она слегка отворачивается от меня, думаю, это тонкий способ сказать мне, чтобы я отвалил.

Я почти улыбаюсь.

— Не знал, что ты будешь здесь сегодня. Надеюсь, ты не ждешь подарка.

— Не стоит беспокоиться, — говорит Александр, прерывая нашу приватную беседу. — Я принес тебе кое-что, Лейни.

Она оживляется и с любопытной улыбкой смотрит на моего брата.

Волна раздражения поднимается и обвивается вокруг шеи, сжимая горло.

— Какой дружеский жест, брат. Когда ты нашел время? Разве мы даем тебе недостаточно работы в GHV?

Александр только смеется, наслаждаясь происходящим.

Он достает три подарочные коробки от Cartier из сумки, которая, должно быть, лежала у его ног.

— Я собирался подарить потом, после ужина, но зачем ждать?

Он раздает их маме, Фэй и Лейни. Они благодарят его и говорят, что в этом не было необходимости, затем открывают их одновременно, чтобы показать одинаковые теннисные браслеты с изумрудами и бриллиантами.

Щеки Лейни розовеют от восторга, когда она достает его из коробки и любуется в теплом свете люстр.

— Это потрясающе, Александр. Действительно. Тебе не следовало.

На другом конце стола мама радостно визжит и тут же просит Игнасио помочь ей надеть браслет.