Запретный мужчина
Шрифт:
Это был новый, совершенно неожиданный для Альвареса поворот. Что-то похожее на омерзение перед этой откровенной беззастенчивой ложью поднималось в нем. Уж он-то знал, что ни таланта, ни голоса у Карлотты никогда и в помине не было. Единственное, на что могла рассчитывать эта смазливая актриска, — она досталась ему не девочкой, а уже хорошо знающей себе цену женщиной, — так это либо на брак с каким-нибудь голодранцем-актером, который бы ее тут же и бросил, либо на содержание солидного поклонника. Как женщина практичная, она предпочла второе. Но слушать от нее такого рода пошлости
— Интересно, во что ты оцениваешь свой растоптанный талант? — спросил он иронически. — Что тебе его может возместить?
— Теперь ты надо мной смеешься! — взвилась Карлотта. — Ты вогнал одну жену в гроб, и хочешь меня загнать туда же! Но у тебя ничего не выйдет! Ты должен жениться на мне! Должен восстановить мое доброе имя, которое у меня отнял! Альварес понял, что конца этому не будет, и тихо сказал: — Я не могу жениться на тебе, Карлотта, я разорен, я нищ, как церковная мышь.
Альварес выдвинул этот аргумент как единственно ей доступный и понятный. И Карлотта действительно что-то поняла. Но даже Альварес не мог предугадать ее реакции.
Истерику Карлотты как рукой сняло, она стала тихой и очень серьезной. Несколько минут сидела, погруженная в размышления.
Теперь многое представало перед ней совершенно в ином свете и объясняло, почему Альварес не появлялся у нее так долго.
— А твое место? У тебя ведь очень приличный оклад? — осторожно спросила она.
— Очевидно, мне придется уйти, — ответил Альварес.
— Чтобы избежать скандала? — она была осведомлена, что Алонсо злоупотреблял своим служебным положением, но не видела в том ничего зазорного, тем более, что это служило их взаимной выгоде. Очевидно, разорившись на каких-то махинациях, он попытался поправить дело и зарвался. Так она представила себе ситуацию Альвареса и поэтому спросила о скандале.
— Да, чтобы избежать скандала, — ответил Алонсо.
Карлотта встала, положив руку ему на плечо, и сказала:
— Знаешь, это ничего не меняет. Мое предложение остается в силе. Ты был щедр, а я не была расточительна. Того, что лежит на моем счету в банке, хватит нам пусть на скромную, но безбедную жизнь.
Альварес почувствовал себя пристыженным. Со стороны Карлотты это было высшим проявлением любви. По существу, она была неплохой женщиной. Да, мелкой, пустой, недалекой, но, как оказалось, надежной и преданной в несчастье.
— Я не могу воспользоваться твоим великодушием, — ответил он, взяв ее руку в свою. — Буду выбираться сам.
И тут Карлотта заплакала — безмолвно, горестно. Слезы лились и лились у нее по щекам. Она оплакивала неизбежную разлуку с Альваресом и, плача, смирялась с ней.
Потом они пили кофе. Альварес с жалостью смотрел на ее покрасневшие щеки и нос.
— Если что, ты можешь всегда на меня рассчитывать, — сказала она.
— Спасибо, дорогая. И ты тоже, — ответил он ей с искренней приязнью.
Зазвонил телефон. Альварес взял трубку.
— Что? Что? Не может этого быть! Вы уверены? — кричал он в трубку, и Карлотта видела, что случилось нечто невероятное.
Смятение, изумление, радость отражались на лице Альвареса, когда
— Что произошло? — спросила заинтригованная Карлотта. — Ты выиграл в лотерею миллион?
— Кажется, мой сын жив, — тихо произнес Алонсо. О том, что жива и жена, он говорить не стал. Он вообще пока не верил в достоверность полученных сведений. Хотя это сообщение пришло из тех же мест, что и предыдущее. Местные жители рассказывали друг другу, как пропавшие чудесным образом нашлись, и мальчика увезла его родственница. Разговоры дошли до полиции, а потому полицейское управление проинформировало его об этих слухах, обещая проверить их поточнее.
— Погоди, Карлотта, все так неожиданно, сейчас я соберусь с мыслями и сделаю несколько звонков.
Карлотта охотно согласилась подождать, все происходящее было ей совсем небезразлично.
Альварес задумался. Родственница? Какая родственница? У них не было никаких родственниц. Монкадо сказал ему, что на поиски отправилась мать мальчика. Значит, это была она. Нашла Хулио и забрала его с собой.
Альварес тотчас же набрал номер Альберто.
— Доктор Монкадо? Вас беспокоит сеньор Альварес. Из полицейского управления мне сообщили, что мой сын нашелся. Но больше они ничего не знают. Я хотел бы узнать от вас подробности.
— Поздравляю! Вы сообщили мне радостную весть! Я благодарен вам за сообщение! Мне не известны никакие подробности, потому что я узнал об этом только сейчас — от вас.
— Неужели сеньора не позвонила вам?
— Нет, никаких звонков от нее не было. А сведения ваши достоверны?
— Сам не знаю, но надеюсь, что да. Я поздравляю и вас, доктор Монкадо, — спохватился Альварес. — Если вам станет что-то известно, позвоните, пожалуйста, мне.
— Непременно, сеньор Альварес.
Вот уж это было совсем странно. Чтобы Монкадо ничего не знал? Чтобы сеньора Пилар не позвонила ему в первую очередь? В том, что она не известила его, Альвареса, не было ничего удивительного. Они ведь даже не знакомы, у нее могло не быть его телефона. Но чтобы не позвонить отцу ребенка?..
А что, если с самого начала это было похищение? Что, если теперь злоумышленники осторожно дают о себе знать, пытаясь прощупать почву, выяснив, что он заинтересован и в жене, и в ребенке? Или по дороге что-то случилось с сеньорой Пилар? Или она не хочет никому отдавать сына и теперь скрывается?.. Может, стоит позвонить сеньоре Флоре? Хотя она никогда не была надежным источником, но, может, на этот раз скажет ему что-то определенное?
Альварес порылся среди бумаг и отыскал телефон Флоры.
Карлотта терпеливо ждала, понимая, что пока никаких новых сведений у Алонсо нет.
Альварес набрал номер несколько раз, но у Флоры никто не отвечал. Тогда он вновь перезвонил Альберто и спросил, где можно найти Флору.
— Я точно не знаю, — ответил тот, — но, кажется, они вместе с Пилар собирались ехать в Венесуэлу.
— Ну что? — спросила Карлотта.
— Пока ничего, — отвечал Альварес, с трудом выходя из задумчивости.
— Я вижу, ты занят, и надолго, — сказала Карлотта, — но, если что, позвони.