Запретный мужчина
Шрифт:
…И все же даже теперь иногда бесполезные сожаления о некоторых поступках, совершенных ею в давно прошедшие дни, наполняли душу Фьореллы горечью. Особенно сейчас, когда благодаря ей семейство Гальярдо свалилось на ее кроткую невестку Эстелу.
И все потому, что когда-то она, Фьорелла, приняла из рук обезумевшей Ирены Ривас крохотное дитя, Мартику.
Все они привязались к ребенку, полюбили его.
Но настало время, и Мартику пришлось возвратить Ирене, ее законной матери, и Херману, ее отцу.
Теперь волею судьбы
Но вместе с Мартикой явилась в дом целая свора Гальярдо: Ирена, ее приемыш Хермансито, ее воспитанница Милагритос… И что будет делать с этим семейством Эстела? Не век же им всем пребывать в доме приемной матери Мартики! И о чем только думает Ирена? Ей хорошо теперь предаваться скорби и слезам, а вот Эстеле приходится обо всех думать и заботиться. Мало ей своих хлопот и своих проблем!
Хорошо еще, что этот любезный человек, Федерико Корхес, изъявил свое согласие пожить некоторое время в их доме. Он заботится о детях, Эстела уверяет, что Федерико хорошо разбирается в бизнесе и дает ей кое-какие ценные советы, понимает в дизайне. Он же следит в доме за распустившейся прислугой, которая норовит улизнуть от выполнения своих прямых обязанностей — у Эстелы на это нет ни сил, ни характера. Федерико проявил себя в доме как хороший хозяин, но вместе с тем он с настоящими хозяевами ведет себя как тактичный, внимательный гость, и это приятно.
Он часто навещает ее, старуху, расспрашивает Фьореллу о семействе ди Сальваторе и видно, что ему интересно слушать ее рассказы. Человек живой и любопытный, в нем еще не притупился интерес к людям.
Иногда они вместе слушают музыку, спорят об отдельных фрагментах опер — и спорят горячо. Федерико в такие минуты забывает, что он здесь всего-навсего гость, который, казалось бы, должен соглашаться с хозяевами.
Она улыбнулась, припомнив, как он по косточкам разбирал последний акт оперы «Риголетто», уверяя ее, что некоторые мелодии Верди позаимствовал у малоизвестных опер Россини. Впрочем, сцену Джильды, Спарафучилле и Магдалены он ценил высоко — эта яростная сцена — лучшее, что есть в опере, уверял ее Федерико.
…Но отчего ее не покидает ощущение, что она его уже где-то видела?..
Где? Когда?
Глава 33
Галарраге уже около недели не удавалось побыть с Аной Росой наедине. Наконец он перехватил ее в саду. Ана Роса срезала цветы, чтобы поставить их в комнате матери. Девушка казалась чем-то подавленной.
— Цветок среди цветов! — окликнул ее Галаррага. — Здравствуй. Неужели ты настолько убита гибелью Хермана, что совсем не хочешь видеть меня?
Ана Роса посмотрела на него и отвела глаза.
Даже от него самого она пыталась скрыть свое влечение к нему, чисто физическое, позорное
— Что тебе надо? — резко спросила она.
— Ну это, кажется, яснее ясного, что мне надо, мой цветочек. Я соскучился, — мягко заявил Галаррага.
Ана Роса молча продолжала срезать цветы.
— Да-да, я понимаю, весь дом погружен в траур, — насмешливо продолжал Галаррага, — но я не собираюсь посягать на твою светлую печаль… Мне нужно другое, — с этими словами он вырвал из рук Аны Росы цветы и с силой обхватил ее руками.
На мгновение земля поплыла под ее ногами. Отдаваясь объятию, Ана Роса запрокинула голову. И вдруг ей почудилось, что в одном из окон второго этажа, где находилась комната, которую занимал Корхес, она увидела его строгое, красивое, опечаленное лицо. Не сознавая, что она делает, Ана Роса ткнула ножницами в плечо Галарраги.
— А-а!
Он отскочил от нее, зажав ладонью небольшую ранку, из которой сочилась кровь.
— Сегодня ночью ты впустишь меня к себе, — медленно произнес Галаррага. — Кровь за кровь, дорогая. Я прокушу твое плечико в этом же месте…
Не дожидаясь ответа, он швырнул ей под ноги букет и удалился.
Ана Роса лежала на кровати и рассеянно перелистывала сборник стихотворений Лорки, когда дверь бесшумно отворилась и Галаррага, осторожно ступая, приблизился к ней.
Ана Роса, отбросив книгу, гневно сказала:
— Прежде ты не осмеливался входить ко мне без стука.
— Прежде ты была более добра ко мне, — отозвался Галаррага.
— Вон отсюда! — Ана Роса вскочила и села на постели. — Я кому сказала: вон!
Галаррага, не обращая внимания на ее слова, насмешливо улыбнулся и стал развязывать галстук.
— Убирайся немедленно, — повысила голос Ана Роса.
— Еще чего, — расстегивая на себе рубашку, пробормотал Галаррага.
— Я закричу! — возмутилась Ана Роса.
— Я сумею заткнуть тебе рот.
Галаррага, сжав ее лицо в руках, впился губами в губы Аны Росы. Высвободившись, она что есть сил закричала:
— Онейда! Мариела!
Вместо прислуги в комнату ворвался Федерико Корхес.
С первого взгляда он понял, что происходит, и подошел вплотную к Галарраге. Глаза Корхеса засверкали от бешенства. Взяв с кресла отброшенный Галаррагой галстук, он медленно перекрутил его в жгут, а затем превратил в удавку и набросил ее на шею растерявшемуся Галарраге.
— Если сеньорите еще хоть раз придется пожаловаться на тебя — придушу, — тихо произнес он. — Понял?