Зарождение мистического пламени
Шрифт:
Ибо какими бы ужасными и скандальными ни были эти слухи (особенно те, что касались директора) меня волновали только мои собственные слова. Я практически признала, что Дэвид ухаживает за мной, и вскоре подружки Мэри распространят этот слух по всему Обществу, с её помощью или без неё.
Нашу свадьбу спланируют за две недели.
Уилл не порадуется, услышав новости о том, что я предназначена графу. Даже если это никогда не было правдой.
Не считая одного танца, мы с Дэвидом едва ли обменялись хоть одним добрым словом. Ни у кого не было никаких оснований верить, что я испытываю к нему
В шее и руках возникло покалывающее ощущение. Я скрестила их на груди. Дэвид также был надоедливой проблемой. Как только он услышит о том, что я сказала Мэри, его преследованию не будет конца. Он ясно выразил свои намерения.
Я окажусь в ситуации, где единственный мужчина, которого я хочу, будет ненавидеть меня, а тот мужчина, которого я не хочу, будет за мной ухаживать. Почти как у Шекспира, хотя не так смешно. Я лишь надеялась, что всё не закончится трагически.
Мне это не нужно. Ничего из этого. Мне не нужно тёмное пятно неуверенности в себе, медленно растекающееся по мне, как чернила, впитывающиеся в бумагу. Мне не нужны скандалы и обман. Мне не нужны бесчисленные мелкие инструменты, пружины и болты, которые я постоянно доставала из кармана каждый вечер. С меня довольно.
Ни один человек в здравом уме не стал бы продолжать эту пытку без всякой выгоды для себя. У меня нет друзей в Академии, только презрение. У меня нет одобрения, только саботаж; а восхищения, выражающегося в форме притязаний Дэвида на меня, я совершенно точно не просила. Оно не делало мою жизнь легче.
Довольно.
Я схватила с секретера кусок пергамента и написала простое и лаконичное письмо главе Ордена. Мой почерк выглядел нетвёрдым и корявым, но достаточно разборчивым. Я не была дурой и не собиралась мучить себя понапрасну, тогда как в Шотландии меня ждало совершенно прекрасное будущее.
В этом вся суть. Было время, когда я думала, что обучение в Ордене — это великолепно, и каким-то образом это сделает меня цельной. До сих пор Академия не давала мне ничего, кроме раздоров.
С меня хватит.
Миссис Бриндл вошла как раз в тот момент, когда я заканчивала запечатывать конверт. Она бросила на меня один взгляд, и на её лице тут же отразилось беспокойство.
— Всё в порядке, дорогая?
Я встала ровно с высоко поднятой головой.
— Конечно, — я протянула ей письмо резким движением руки, хоть оно и задрожало в воздухе. — Пожалуйста, немедленно отправьте для меня это письмо, а потом передайте Люсинде, что ей нужно найти нового владельца магазина. Утром я уезжаю в Шотландию.
***
Ранним утром следующего дня я упаковала все свои скудные пожитки в маленький чемодан. Я поставила его около двери и стала ждать, пока Боб запряжёт двуколку. Мне нужно успеть на электричку до Инвернесса.
В моём багаже не было ни единой книги. Я оставила дневники Саймона Прикета там, где они должны быть — в его мастерской. Больше я в них не нуждалась.
Как раз, когда я заканчивала последние счета, открылась дверь, и колокольчик звякнул, атакуя мои нервы.
— Мы закрыты, — рявкнула я.
— Нет, для меня не закрыты.
Я подняла взгляд и увидела стоящую в дверях Люсинду. У неё был угрюмый
— Ты не сможешь меня остановить, — я закрыла книгу со счетами.
Люсинда даже не моргнула.
— Тогда, полагаю, удачно сложилось, что я оказалась в Лондоне. Я могу проводить тебя.
— Спасибо, — насторожившись, я чувствовала, как она сверлит взглядом мою спину, пока я выходила из магазина, чтобы забрать шляпку и перчатки с камина в гостиной. Люсинда последовала за мной и осталась в дверях, преградив мне дорогу.
— Сбегать — это на тебя не похоже, — она сняла шляпку, легонько удерживая её за ленты. Как мило с её стороны устроиться здесь как дома. Она могла надевать свою шляпку обратно, потому что я не собиралась оставаться.
— Всё кончено. С меня хватит. Я была глупа, думая, что когда-нибудь смогу это вынести, — я поспешно надела шляпку, нисколько не заботясь о том, как под ней выглядят мои волосы.
Люсинда казалась ошеломлённой, но я не стала утруждать себя пояснениями.
— Как я поняла, ты одна из лучших учеников в классе, — Люсинда сняла одну перчатку, затем вторую. — По словам Оливера, ты демонстрируешь прекрасный потенциал и даже превзошла некоторые его ранние эскизы со времён ученичества.
Шок заставил меня сделать шаг назад. Но мне не понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя.
— Дело не в учёбе. Поставь передо мной задачу, и я найду решение. Для этого хватит упрямства и готовности читать.
— И тем не менее, ты не желаешь решать эту проблему.
Моё лицо вспыхнуло.
— Не читай мне нотаций. Хватит с меня этого. Я здесь не ради того, чтобы воплотить в жизнь твои амбиции стать частью Ордена. Ты не знаешь, что мне пришлось выдержать.
Люсинда протянула руку и сжала мою ладонь.
— Так расскажи мне, — она отвела меня к стулу и села рядом со мной, держа мою руку в своей.
До того момента я даже не подозревала, как на самом деле была одинока. Всё хлынуло из меня торопливым потоком. Я рассказала ей о презрении других учеников, несчастных случаях, моей вине в том, что Оливер пострадал, затем про саботаж. Я знала, что директор не хотел, чтобы я говорила об этом, но мне нужно было кому-то об этом сказать, и я верила, что Люсинда не расскажет ни единой душе, даже Оливеру. Я поведала ей о своём страхе, что человек в маске прячется в каждой тени, выжидая момент для удара, и призналась, как тайна о произошедшем между Хэддоком и двумя моими дедушками заставила меня понять, что я ничего не знаю об истории своей семьи.
Со слезами на глазах я рассказала ей, какой одинокой чувствую себя, и что я не могу доверять единственному другу, которого, как мне казалось, я обрела в Питере.
И наконец, я рассказала ей о споре с Мэри Торнби в магазине за день до этого. Люсинда, казалось, удивилась упоминанию о недавнем поведении её брата по отношению ко мне, но, к счастью, ничего не сказала, только слушала. В конце всего этого я почувствовала себя истощённой и опустошённой, жаждущей чего-то, что я даже не могла определить.