Зарубежный детектив - 87
Шрифт:
Члены семьи Яноша Колечанского обычно возвращались с работы почти одновременно — около пяти-шести вечера. Но после допроса сын и отец вернулись домой раньше других.
— Поговорить хотел бы с тобой, — сказал Колечанский-младший, встречая отца у порога.
— Пока мы одни?
— Да. Придут остальные — помешают…
— Знаешь что? Пойдем лучше на нашу с матерью половину, — пригласил Колечанский сына к себе. Здесь они сели к письменному столу.
— Скажи, тебя сегодня тоже допрашивали? — поинтересовался сын.
— Да.
— А ты и не сказал мне, что с тобой уже беседовал капитан Зеленка! Почему ты не позвонил мне сразу же после допроса у майора Геленчера? — спросил с упреком Колечанский-младший.
— Послушай, сынок. Не сказал я тебе ничего, потому что знал: и без моей помощи ты сумеешь защитить себя, какие бы отягчающие улики тебе ни предъявили. Ну и еще потому, чтобы у следователя не родилось подозрения, будто мы с тобой за его спиной сговариваемся.
— Понятно. Может, ты и прав, так лучше.
— Между прочим, у Геленчера есть довольно веские улики. Думаю, что он и тебе тоже говорил о них.
— Угадал.
— Иначе он и не стал бы нас с тобой допрашивать. Ведь я же практически ничего не знаю, что там случилось с моим братом, а твоим дядей. Знаю только то, что услышал от самого майора Геленчера. А он, видишь ли, считает, что у меня могли быть какие-то мотивы для совершения этого преступления. Ведь теперь я тоже один из наследников!
Колечанский-младший молчал. Он не хотел говорить о том, в чем не был уверен.
— Ну а потом… — начал Колечанский-старший, но тут же оборвал фразу, потому что в комнату вошла жена. Эстер поздоровалась, поцеловав сначала мужа, потом сына.
— О чем это у вас тут секретное совещание? — спросила она.
— Я тебе потом расскажу.
— Мы расскажем, — поправил отца сын.
Колечанская понимающе улыбнулась им.
— Ладно, тогда я пойду ужин готовить.
И удалилась на кухню.
— Между прочим, мама еще ни о чем не знает. Не хотелось ее понапрасну тревожить, — сказал Колечанский-старший.
— Пока не стоит. Ну так что же было потом? — напомнил сын о прерванной фразе.
— Потом… Кто-то, сказал мне следователь, стрелял в Леринца из моего ружья.
— Это точно?!
— Точно. Сам убедился. Видел пулю и гильзы. Внимательно изучил фотографии, сделанные с них. Эксперты произвели несколько пробных выстрелов. Ну и еще: оказалось, что в саду нашли след от моего ботинка.
— Это я уже знаю.
— И последнее. Геленчер спросил, ходил ли я на днях где-нибудь по болотистой почве…
— Так ведь это когда мы были в лесу «Большое болото».
— Вот, в общем, и получается, что у меня-то как раз и нет никакого алиби.
— И у тебя нет? — удивился Колечанский-сын.
— Да вот так. Нет.
Несмотря на эту грустную констатацию, они обменялись довольно веселыми взглядами.
— Я-то вначале считал, что у меня уж такое алиби, что только позавидовать можно, — пояснил Колечанский-старший. — Но вскоре меня разубедили: ведь поначалу я забыл, что в пятницу после работы заходил за мамой, чтобы взять ее на наш праздник. Получается, что, пока я ходил домой, я мог, так сказать, «по дороге»
— Ну а я с Илдико в кино были в это время. И доказать это тоже, увы, не могу.
— Выходит, мы оба с тобой сели в лужу.
— По самую шею!
— Ну а какие у них еще есть улики против тебя?
— Геленчер предъявил мне клочок материи, вырванный из моего пиджака. Его нашли где-то на изгороди в саду дяди Леринца. Ну а мой билет в Веспрем валялся возле отпечатка твоего ботинка.
— Твой билет?!
— Ну и что? Это вполне возможно! Я ведь свой билет действительно потерял.
— Вот-вот. Словом, мы с тобой порядком запутались в чьих-то хитроумных сетях, — подвел итог Колечанский-старший.
— А ведь улики еще всякие могут быть… — вслух подумал молодой Колечанский. — Хотя уже и эти, о которых мы с тобой знаем, достаточно тяжелые. На языке юристов, вероятно, можно было бы выразить это так: улики дают основание для серьезного подозрения. Давай-ка, отец, исследуем положение дел с нашей точки зрения. Мы не убивали. Значит, существует настоящий убийца. Какие же из этого можно сделать выводы? Во-первых, что преступник побывал у нас в доме, надел твои ботинки, взял твое ружье, пошел в сад дяди Леринца и оттуда произвел смертельный выстрел. Затем для того, чтобы подозрение пало не на него, а на нас, он вырвал клок материи из моего пиджака и украсил им изгородь сада дяди Леринца. Украл мой железнодорожный билет и заботливо положил его вблизи следа от твоего ботинка. Потом он водворил на место ружье и ботинки, предварительно стерев свои отпечатки пальцев. Причем ботинки он тщательнейшим образом вычистил, чтобы не было заметно, что ими кто-то пользовался. А теперь вот сидит себе спокойненько и смеется над нами. И надо сказать, с полным основанием. Что-что, а бросить на нас тень подозрения ему удалось.
— Вот тебе и вся сказка! Только очень уж часто в твоих предположениях все получается «случайно». Самая первая случайность, что кто-то дважды смог «случайно» побывать у нас в квартире. Именно в те часы, когда она была пуста. «Случайно» он увидел твой пиджак и вырвал из него клочок. И опять-таки «случайно» ни с кем не встретился в саду Леринца.
— Значит, такое предположение вряд ли приемлемо. Очевидно другое — есть кто-то, кто очень сильно нас с тобой ненавидит. Или ненавидел дядю…
— Это тоже не исключено, — задумался отец. — Например, человек, который хотел отомстить ему из ревности.
— Или очень сильно хотел заполучить его богатство. Все признаки говорят за то, что преступника надо искать среди наших родственников.
— Ты имеешь в виду твоих теток? Но учти, что такое преступление не смогла бы совершить женщина. Женщины, когда хотят кого-то убить, редко пользуются охотничьим ружьем.
— Да нет, на них я и не думаю. Но у дяди Леринца может оказаться один, а то и несколько внебрачных детей. Это очень даже возможно. Насколько я знаю, он был рабом двух страстей — богатства и женщин. Он всегда хотел иметь деньги и всех женщин, которые попадались ему на глаза. Так что у него вполне могут быть внебрачные дети.