Заставь меня жить
Шрифт:
Не сразу я догадываюсь отвести взгляд от Снейпа, который помешивает ложкой в чашке и слушает мадам Трюк без особого интереса. Гермиона принимается за малиновое желе, Рон что-то бубнит на ухо Невиллу, я доедаю отбивные и следую примеру подруги.
Не то чтобы у меня пробился этот самый «гормональный фонтан» по отношению к Снейпу, нет, ни в коем случае. О мало-мальски романтической окраске наших взаимоотношений не могло быть и речи с самого начала, просто потому что в свете смерти родителей это выглядело бы странно, иррационально и не имело под собой достойного обоснования. Снейп играл большую роль в моей жизни, но то, с чем мне пришлось столкнулся и с чем я борюсь до сих пор, - всё это послужило катализатором для одной простой вещи: теперь в его присутствии фактически заключена моя новая жизнь. Медленно, но верно мироздание в моих
Ложка, вошедшая в остатки подрагивающего желе, замирает в вертикальном положении, когда я убираю руку и отрицательно качаю головой на вопрос Рона, буду ли я доедать. Гермиона прижимает салфетку к губам, вытирая следы тыквенного сока, тихо откашливается и, как остальные старосты, призывает студентов Гриффиндора подняться в башню, уделяя особое внимание беззаботным второкурсникам. Обменявшись улыбками при виде деловой подруги, мы с Роном вовремя успеваем вернуть своим лицам нормальное выражение, когда Гермиона бросает в нашу сторону многозначительный взгляд. Мы оба стараемся не отставать от Гриффиндорцев, тихо радуясь возвращению в замок. Когда наши нестройные ряды достигают помещения с лестницами, Симус окликает меня и немного скованно просит прощение за давний инцидент в гостиной, когда он обвинял меня во всех смертных грехах, после чего мы подрались. Я хлопаю его по плечу и принимаю извинения, потому что не умею долго обижаться и таить злобу. Невилл запрыгивает на последнюю ступеньку, когда лестница уже начинает движение. Друг принимается воодушевлённо вспоминать о бальных танцах, отчего мы с Роном синхронно возводим глаза к высокому потолку. Конечно же, окружающие слышат наш разговор, а многие девушки начинают перешёптываться при словосочетании «бальные танцы», что заставляет меня и моего друга ещё больше смутиться. Нет уж, увольте, ещё одного семестра вальсирования с Ромильдой я не переживу.
И тут меня резко обдаёт холодом.
Открытка Ромильды так и осталась лежать на столе под тарелкой Гермионы! Конечно, тарелка уже наверняка исчезла, но вот открытка-то никуда не делась. Меньше всего я хочу, чтобы кто-нибудь нашёл её, а ведь это обязательно случится, если я её не заберу.
Дождавшись, когда лестница достигнет нужного входа, пропускаю ребят и говорю Рону, что догоню его, отмахнувшись от вопроса, куда я собрался.
Бегом достигнув Большого Зала, толкаю плечом массивную дверь и осторожно заглядываю внутрь. К счастью, зал пуст, поэтому я перевожу дыхание и достигаю стола своего факультета, ещё издалека заметив яркое пятно на глянцевой поверхности. Схватив открытку, выскальзываю из помещения, прикрываю за собой дверь и вздрагиваю от неожиданности, когда обнаруживаю за своей спиной Ромильду.
* * *
– Чем от тебя пахнет?
Друг с подозрением склоняется к вороту моей рубашки и втягивает носом воздух, а я перехватываю настороженный взгляд Гермионы. Она, моментально заметив моё внимание, хлопает Рона по колену, призывая его проявить хоть каплю учтивости. Тот, спохватившись, распрямляется, но продолжает многозначительно пялиться на меня.
И ведь есть из-за чего.
Злосчастную открытку я обратил в кучку пепла сразу после того, как отвоевавшая поцелуй Ромильда скрылась за ближайшим поворотом коридора. Честно говоря, мне на короткий миг захотелось самому вспыхнуть в магическом пламени, потому что всё это похоже на чей-то не совсем здоровый бред. Дело не только в Ромильде, но и в Джинни, Снейпе, даже в проклятом Барти. Я действительно не понимаю, в какой момент мир сошёл с привычной оси и начал вращаться в обратную сторону.
К счастью, мыслительный процесс Рона поворачивает в верном направлении, и друг уже не пытается выяснить, почему от меня пахнет девчачьими духами. Через сорок минут мы сидим в спальне на кровати
– Ты только представь, я сидел в Дырявом Котле и пил коньяк с Малфоем! Настоящий коньяк!
Прикрываю ладонями рот, будто сам не могу поверить в то, что говорю, Рон изумлённо качает головой и вновь начинает хохотать, чем зарабатывает несильный толчок в бок.
– Жаль только, что это были не просто дружеские посиделки, - подмечаю гораздо тише и снимаю очки для того, чтобы протереть стёкла.
Рон сразу затихает, отчего я моментально поднимаю голову и подслеповато щурюсь в полумраке. Друг кривит губы в сомнении, его взгляд останавливается на шторах рубинового цвета.
– Ты был прав, Гарри, насчёт Малфоя. Впрочем, как всегда.
Он разводит руками в извиняющемся жесте, а я изумлённо отклоняюсь назад, прислоняясь к деревянному столбику кровати.
– Ну и ну, - выдыхаю в неверии и пропускаю пряди волос сквозь растопыренные пальцы. Рон заметно напрягается, и понятно почему: друг никогда не отличался красноречием, в этом плане его дела обстоят ещё хуже, чем мои. Поэтому я делаю знак рукой, что всё в порядке, и, пожелав другу спокойной ночи, перемещаюсь на свою кровать.
Никто не знает о том, что я встречался с Барти. Даже сейчас, лёжа в постели и вспоминая об этой встрече, я чувствую, как у меня дух захватывает при мысли о том, насколько это было опасно. Как всегда, меня начинает грызть чувство собственной безответственности, от которой я практически избавился, но иногда старая привычка делать, а потом думать, берёт своё. Не знаю, откуда во мне была уверенность, что Крауч не тронет меня. Возможно, дело в том, что он не причинил мне вреда в день нападения на Нору, однако я прекрасно понимаю: когда имеешь дело с Пожирателем Смерти, нельзя полагаться на одни лишь предположения.
Только необходимость информации не позволила Барти поднять волшебную палочку. Тем не менее, он заставил меня изрядно понервничать.
Набрав полную грудь воздуха, я тяжело выдыхаю и скашиваю глаза на кусочек звёздного неба за окном. Мысли неумолимо поворачивают в сторону вчерашнего собрания Ордена Феникса.
Не знаю, за кого держит меня Дамблдор, раз полагает, что я не в состоянии сложить два и два. Внутри меня заключена часть души Волдеморта, которую необходимо уничтожить так же, как и остальные. Не нужно быть умудренным опытом магом, чтобы понять: душа уничтожается через убийство. Пускай это даже не целая душа, а её осколок. Если с другими крестражами, которые спрятаны в неодушевлённых предметах, более-менее всё понятно, то в случае со мной всё значительно хуже. Факт, что в одном теле может уместиться две сущности, уже сам по себе сюрреалистичен, но как уничтожить одну часть души, не затронув другую при этом? Что, если с моей душой что-то случится? Что, если придётся убить и меня самого?..
Желудок делает кульбит, а в ногах разливается такая обжигающая боль, что впору начинать выть. Резко сев в постели, я прижимаю руки к груди и пытаюсь сделать хоть что-нибудь для того, чтобы лёгкие раскрылись и впустили в себя воздух. Проходит полминуты прежде, чем я успеваю убедиться: все попытки успокоиться бесполезны.
Сжав зубы, решительно откидываю покрывало, натягиваю свитер прямо поверх пижамы, переодеваюсь в джинсы и наспех завязываю шнурки на кедах. Прикрыв за собой дверь спальни, бесшумно покидаю гостиную, а затем и башню Гриффиндора, ни на секунду не ослабляя хватку пальцев на волшебной палочке.
Мне необходимо отвлечься, перестать думать о том, что мне, скорее всего, суждено умереть значительно раньше назначенного срока. Почему именно сейчас эта мысль вызывает во мне животный страх? Я не боялся смерти, когда погибли родители, я смело смотрел ей в лицо, когда Реддл посылал в меня непростительное заклятие. Что изменилось?
Тяжёлые дубовые двери глухо шуршат, когда я толкаю одну створку плечом и оказываюсь на пороге парадного входа в замок. Место, правда, не лучшее для прогулок после отбоя (в любую секунду может появиться Филч или кто-нибудь из дежурных преподавателей), но это - последнее, что заботит меня в данную секунду. Зябко обняв себя за плечи, я осторожно, стараясь не поскользнуться на свежевыпавшем снеге, ухожу вбок от входа и присаживаюсь на высокий каменный парапет. Холодный воздух очень быстро сковывает мышцы, спустя три минуты я то и дело передёргиваю плечами, но физическим неудобствам удаётся отодвинуть переживания на второй план.