Застава, к бою!
Шрифт:
— Бегут, — пережевывая слова, сказал он, — духи отходят.
— Хорошо. Двое добровольцев, за мной! — Крикнул я.
Сосредоточенные погранцы стали переглядываться. Потом идти вызвались Матузный, и Миша Солодов.
— Хорошо! Остальным — продолжать выполнять боевую задачу!
Втроем мы подотстали от основной группы. Это было почти безопасно. Ведь я оценил ситуацию по фронту, перед танками, и понял, что мы можем выйти из-за брони.
Я оглянулся, чтобы посмотреть, как бронемашина медленно продвигается вперед,
— Задача такая, — начал я, когда мы втроем присели на колено, — среди тех, кто на нас напали сейчас, есть живые. Нужно с ними разобраться.
— Добивать будем? — С мрачным удивлением спросил Солодов.
— Только если окажут сопротивление. Среди них был главарь банды. Нужно убедиться, что он больше не станет безобразничать. Потому давайте за мной. Следите за раненными. Задача опасная. Они все еще могут попытаться напасть.
Погранцы отрапортовали «есть», и мы втроем поднялись. Пригнувшись, двинулись к только что уничтоженной группе душманов, поглядывая за фронтом.
Перед носом танков еще стреляли. Пулеметы боевых машин не прекращали гнать духов, а те нерешительно отстреливались. И все же, с каждым метром, что проходила танковая цепь, бой отползал от нас все дальше.
— Проверять всех! Они могут притворяться мертвыми! — Скомандовал я.
Мы вошли туда, где среди уже умерших, лежали и те духи, которые пытались на нас напасть. Большинство, судя по ранениям и правда были мертвы.
Матузный наткнулся на одного раненного в шею духа. Опустился к нему.
— У меня тут живой! — Крикнул он.
— Не отходи далеко, — приказал я Мише Солодову и хлопнул его по плечу.
— Есть!
Мы опустились у еще живого духа. Тот уставился на Матузного бешеными глазами. Хрепел, зажимая рану в шее.
— Ему уже ничем не помочь, — констатировал я.
Дух попытался вдохнуть, хрипло втянул воздух, да так и не выдохнул. Глаза его остекленели.
Мы пошли дальше. Я выискивал среди остальных погибших именно вожака. К слову, я готов был поклясться, что видел, где он упал, сраженный чьей-то пулей, но когда мы подобрались к тому месту, тела я не наше. Зато нашел еще одного пока что живого духа.
Это был старик. Очередь разворотила ему живот, и он просто медленно и тихо умирал, глядя в небо. Когда мы к нему приблизились и опустились рядом, он посмотрел мне прямо в глаза.
Обветренное, испещренное морщинами лицо душмана был безмятежным. Он просто внимательно изучал меня взглядом. Его предсмертную агонию выдавала только рывками поднимавшаяся и опускавшаяся грудь.
— Что с ним делать? — Спросил Миша Солодов, и лицо его сделалось скорбным.
— Интересно, а сколько наших, советских солдат, этот гад убил? — Спросил Матузный.
Никто ему не ответил. Тогда пограничник добавил:
— Давайте его дострелим, чтоб не мучился.
С
Я положил руку пограничнику на цевье. Заставил опустить его оружие.
— Кем бы ни был враг, — сказал я, — смерть надо уважать. Пусть уйдет спокойно.
Матузный поджал губы.
— Интересно, а наших он достреливал? — Спросил он угрюмо. — А головы нашим резал?
— Эти люди — считай первобытные, — глянул я на Матузного строго, — в племенах живут. В суевериях. А ты — советский человек. Ты не должен быть как они.
Матузный, глядевший мне в глаза, недовольно отвернулся. Потом устроился поудобнее на колене.
Когда я снова посмотрел на духа, он был уже мертв. Даже успел прикрыть глаза, прежде чем испустил дух.
— Тоже мародер, — мрачно заметил Матузный, кивая душману на руку, которую он устроил себе на груди.
На запястье погибшего покоились советские часы «Электроника». Их затертый корпус вымазала кровь, а на дисплее появилась трещина.
Илья Матузный потянулся к телу, чтобы снять часы. Я его остановил. Пограничник ничего мне не ответил, только удивленно на меня уставился.
— Не трогай, — сказал я холодно.
— Он же их снял с кого-то из наших, — Недовольно сказал Матузный.
— Может, и снял. А мы обирать трупы не будем.
— А у пленных мы все советское отобрали, — возразил Илья.
— Мы не будем обирать трупы, — повторил я с нажимом.
Матузный засопел. Отстранился от мертвого. Мы встали, чтобы продолжить свой путь.
Когда двинулись дальше, я заприметил чуть-чуть в отдаление от других трупов еще одно тело. Повел пограничников туда. Когда заметил, что Матузный подотстал, окликнул его:
— Быстрее!
Тот, торопливо возясь в подсумке, побежал за нами.
Я быстро прикинул два и два. Понял, что сделал Матузный, но ситуация не позволяла устроить ему разбор полетов прямо сейчас. Тогда я решил, что поучу пограничника уму-разуму, когда все закончится.
Командира духов, этого Имрана мы нашли в добром десятке метров от того места, где погибли все, кого он поднял в последнюю свою атаку.
Раненый дух, видимо, полз, стараясь уйти от нас, но потом выбился из сил. Я даже не сразу понял, что он жив.
Я узнал Имрана по его «понтовой» в отличие от других душманов форме. Он лежал на животе, спрятав голову в предплечьях.
— Вот он. Всем держать ухо востро, — сказал я и теперь сам поднял автомат.
— Да он, видать, мертвый, — тихо сказал Миша, держа лежащего духа на мушке.
— Живой, — отрезал я.
Все потому, что я заметил, как душман глубоко дышал, как опускалась и поднималась его спина, когда грудная клетка расширялась с каждым вдохом. Да только теперь хитрый сукин сын затих. Задержал дыхание и притворился мертвым.