Заставлю тебя полюбить
Шрифт:
Я подняла глаза и встретилась с темным, пылающим взглядом.
Глава 35
Давид
— А я не закончил.
Я смотрю в широко распахнутые глаза Жасмин прямо. Ни черта не скрываю своих намерений.
Мы взрослые люди. Прошло много времени. Мы созрели.
Я хочу ее. И, к сожалению, только ее.
Жасмин смущенно отводит взгляд. Подумаешь, обнажен. Нашла, чего стесняться.
— Иди ко мне, Жас.
Игнорируя
Жасмин упирается кулаками в мою грудь. Не сопротивляется, но и не поддается. Только тихо мычит, когда я врываюсь в ее рот и углубляю поцелуй.
Я и забыл, какая она сладкая. Со статусом жены, оказывается, сладость лишь усиливается. Самая лучшая мера. Рецепт доводится до идеала.
Жасмин отворачивается. Вытирает губы ладонью и смело смотрит мне в глаза.
— Знаю, что не могу спрашивать о таком. Но ведь у тебя кто-то был? Так?
Бля.
Она это серьезно?
Отталкиваюсь кулаками от стенки, зажимая Жасмин в углу. Вижу ведь, что убежать хочет. Внутри нее сотня демонов.
— Ты что, ревнуешь?
— Я просто должна знать, нужны ли презервативы.
— Что это еще за херня, Жасмин?
Не девочка, а ракета. Погубит меня раньше времени и глазом не моргнет.
— Впрочем, не беспокойся. У меня они есть, — отвечаю сквозь зубы.
До скрежета внутри все сводит — так она разозлила меня.
Проматерившись, я вышел из ванной. Схватил полотенце, обмотал вокруг бедер и понял, что меня накрывает.
Надо бы уйти. Не психовать. Не проявлять агрессию, чтобы не спугнуть Жасмин.
Но ни хрена не выходит.
— Что в твоей головке помимо ревности? — спрашиваю почти ласково.
Жасмин, промокшая до нитки, стоит и не шевелится. И воду не выключает.
— Ничего.
— Хватит, блядь, мне врать.
Она вздрагивает. Обнимает себя за плечи, заставляет меня подойти и хорошенько встряхнуть ее.
Вскрикивает.
Я выключаю воду и вытаскиваю ее из кабины. Жасмин поднимает ошеломленный взгляд и смотрит на меня как на зверя.
Да, девочка, я зверь. Безумно желающий тебя. Не ссоры, а тебя. Твое тело.
— Я мог бы оставить это и просто трахнуть тебя. Мы скучаем друг по другу. Я тебя хочу. Пора научиться разговаривать, Жасмин. Мы и так много потеряли. Почти сдыхали. Охуеть как много раз.
— Ты даже не сожалел. Не сожалел ни дня.
Жасмин выпаливает разом. И при этом смотрит на меня как в душу заглядывает.
Сука.
— О чем ты?
Я знал ответ.
В нем уйма упрека:
— Я о том, что ты быстро успокоился. Ты не сожалел, что мою семью и меня не удалось спасти. Ты приехал выполнить заказ, но не получилось. Ты обо всем забыл. А летом того же года ты переключился на Диану.
—
— Потому что оно напоминает тебе об ошибке?
Жасмин гордо подняла взгляд.
За секунду до того, как я ударил в стену. Рядом с ее головой.
В ушах зазвенело от дикого напряжения. Хотел сжать челюсти, но тело превратилось в камень. Я мог только крушить и вредить.
Вывела так вывела.
— Да, это было ошибкой. Ошибкой, блядь!
— Ты признаешь это?
Жасмин балансирует. Ходит по лезвию ножа. Выбешивает, выносит. Провоцирует на ожесточенность.
Крышесносная девочка. До седины моих волос. Впустив ее в свою жизнь, я сам себе эту жизнь сократил. На десяток лет точно.
— Я для отца на ней жениться собирался. Из-за власти. У наших отцов состоялся уговор. А потом закрутилось все, и меня посадили. Я и забыл о том, что случилось той весной. Поэтому твое лицо я даже не вспомнил, хотя не так уж сильно ты и изменилась за те пять лет.
Хочу говорить спокойно, но цежу сквозь зубы.
Ей в лицо.
Жасмин уворачивается, сторонится меня. Поняла, что снова вывела меня.
— То есть не сожалел, — смело выносит вердикт.
— Не сожалел! Не сожалел ни дня, но теперь сожалею! Я охуеть как сожалею, Кристина, что просрал пять лет отношений с тобой! Сожалею, что повелся на Диану. Она для меня была трофеем. И все. Сколько еще раз я должен тебе это сказать?!
Жасмин отворачивается.
Впечатывается в стенку, стараясь держаться от меня на расстоянии. Не выходит. Я прижимаю ее всем телом. Перехожу на высокий тон. Внутри бушует ярость — до такой степени, что в груди все дрожит.
С силой стискиваю челюсти.
Сегодня я заставлю поверить ее во все. Сегодня она окончательно станет моей женой.
В груди по-прежнему дрожит. От ярости, да. Но раньше никогда не дрожало.
Ни с кем.
Никогда не старался. Ни для кого. А ей все можно. Ей ничего не будет. Я понимаю это с сожалением — что не смогу сделать ей больно.
— Не кричи, — просит шепотом.
— Я не кричу. Я сожалею, блядь!
На стене в ванной остается кровь. Еще не зажившие костяшки разбиваются вновь. Боли не чувствую, наоборот — хватаю Жасмин за щеки и заставляю смотреть на себя.
Бесстрашная какая.
И все ей, сука, можно.
— Я просто пиздец как сожалею, что ублюдок Доменико пользовался тобой в своих целей. Сожалею!
— Прекрати. Хватит. Я все поняла!
Уворачивается, пытается убежать. Трепыхается, вцепляется в мое запястье. Хочет отстранить меня, в больших глазах написан настоящий страх.
Но я же ничего не сделаю. Потому что люблю эту дуру.
— Куда собралась? Слушай меня, Жасмин. Ты же этого хотела?
— Пусти! Мне все равно! — кричит в ответ.