Затмение: Корона

Ширли Джон

Разумеется, трюк не сработал. Стейнфельд не дурак, а Торренс — не сопляк. Их на такую простую наживку не поймаешь. Особенно если учесть, что против егернаута мало можно сделать с таким оружием. Впрочем, снос здания, где, по слухам, гнездились симпатики Нового Сопротивления, и сам по себе полезен. Для этого егернауты и применяются. В конечном счёте, однако, егернаутам настанет пора выехать на поле боя и атаковать фалангой вражеские города. Когда придёт время расширять сферу господства...

Гиссен снял гарнитуру, пожав плечами.

— Я вообще и не думал, что это сработает. Но надо же было попробовать, протестировать

их реакцию.

Уотсон безмолвно вскипел.

— Я же вам говорил, как они отреагируют. Ваше подчёркнутое неуважение к моим советам поистине возмутительно. В конце концов, за безопасность здесь отвечаю я.

— Я вас безусловно уважаю, герр Уотсон. Но мне нужно исследовать проблему собственными методами. Я полагаю, что тут сработают старомодные методы. Казни в знак возмездия за теракты Торренса — это древний, проверенный временем способ. В конечном счёте он позволит нам обзавестись информаторами и создаст рычаг давления на этого человека. Я намереваюсь также применить и более современные технологии. У нас появились новые устройства слежения... очень полезные для условий метро и канализационных коллекторов, где прячутся партизаны.

— Что, часовых будете там расставлять?

— Нет. Я намерен выслать туда дроноптиц.

— Они теряют сигнал под землёй! Они не смогут оттуда передавать!

— Эти новые модели более автономны. Они не передают, только записывают. Они могут работать в инфракрасном диапазоне. Они исследуют туннели. И найдут их.

Торренс и Роузлэнд с винтовками в руках стояли спинами к стопке заплесневевших картонных ящиков с книгами, наблюдая за входом. Комната была мрачная, пыльная, холодная и провоняла мочой. Старая мебель, хранившаяся здесь, покрылась известковой пылью, облетевшей с потолка, когда дом сотрясался в пору обстрелов Парижа артиллерией Нового Советского Союза. Единственным источником света служил установленный в глубине помещения химический фонарь, да ещё через окно подвала немного проникало. Старый фургончик они припарковали за углом, но ВАшники могли его заметить и догадаться, что прежде его тут не было. Это могло случиться в любую минуту. Каждый миг следовало ожидать атаки.

Торренс, впрочем, полагал, что атаки не произойдёт. ВАшники сосредоточились на домах и улицах, близких к той, что подвергалась сегодня разрушению.

— Можно было бы что-то предпринять, — безжизненным голосом сказал Роузлэнд.

Торренс отметил, что Роузлэнд в депрессивной фазе. В маниакально-энергичной стадии Роузлэнд шутил, поддразнивал друзей, отпускал колкие реплики. Давал себе и другим пар выпустить. Но стоило эмоциональному напряжению одолеть его, как сейчас, когда он глядел прямо в морду чудовищу, и голос Роузлэнда, а с ним и личность, становились безжизненными, монотонными. Могло показаться, что он соскальзывает в какую-то разновидность типажа узника ЦП, у которого голос и взгляд потускнели от безнадёги; слова Роузлэнда лишены были всякого выражения, даже когда он произносил самые горькие фразы вроде:

— Нам бы стоило умереть вместе с ними. Мы этого заслуживаем, раз тут сидим сложа руки и глазеем, как они гибнут.

— Мы не в силах были это остановить, — сказал Торренс. — Нельзя было угадать, какой именно дом они выберут. И они оцепили весь квартал. Счастье, если нас хотя бы тут

не достанут.

Говоря, он поглядывал на монитор КПК, где высветился бы тревожный сигнал, случись рядом пролететь дроноптице или иному электронному устройству слежения. Но сканеры были не слишком надёжны.

Дом содрогнулся, с потолка снова посыпалась пыль. Егернаут продолжал трамбовать улицу в трёх кварталах отсюда.

Торренс посмотрел на Нормана Хэнда, который сидел на спинке перевёрнутого дивана, пока его техник-оператор, скорчась под самым подвальным окном, возился с камерой. Они пытались снимать через окно.

— Ну как, получается, Хэнд? — спросил Торренс.

Журналист кивнул. У техника была длиннофокусная камера с цифровым усилением. Они не осмеливались подобраться ближе.

Репортёр ни слова не произнёс с тех пор, как начался снос улицы. Он смотрел на экранчик своего коммуникатора, где отображалось поле зрения камеры. Время от времени у него подрагивала челюсть.

Торренса это радовало. Хэнд ошеломлён увиденным. Он видит то, что отрицать не получится, не получится просто взять и стряхнуть с себя. Если повезёт, то он наберётся смелости ретранслировать свои впечатления по Сети. Видео частично подтвердит его слова. Возможно, удастся взять интервью у кое-кого из выживших. По крайней мере, мужчины, женщины и дети в том квартале погибнут не зря. Впрочем, они будут умирать снова и снова в Сети, на глазах у миллионов.

И Торренса опять проняло чувство собственной дурацкой беспомощности, когда он подумал о том, что там творится.

Роузлэнд топтался на месте.

— Но можно же хотя бы снять нескольких ублюдков из винтовки.

Торренс покачал головой.

— Нельзя рисковать нашим выходом на Сеть. Мы сейчас, можно сказать, уже атакуем их, поворачиваем против них их же собственную жестокость. Ты понял, чувак?

— То есть мы просто снимем видео и вернёмся к себе.

— А потом используем видео.

— Люди скажут, что это компьютерная анимация.

— Ролик можно проверить. Кроме того... он просто вызовет слишком реалистичные ощущения, чтобы отрицать его подлинность.

Голос Роузлэнда стал ещё монотонней:

— Оно того не стоит. Я пошёл. Пойду кого-нибудь убью.

Торренс ответил тоном, которому научился, став офицером парамилитарного формирования:

— Нет. Нет, ты не сделаешь этого.

Роузлэнд двинулся к двери.

Торренс подумал, не пригрозить ли, что застрелит его. Но он не был уверен, что угроза подействует.

А если придётся его убить?

— Роузлэнд, — произнёс он.

Роузлэнд положил руку на шишак ручки двери.

— Если ты это сделаешь...

Роузлэнд повернул ручку.

Торренс снял оружие с предохранителя.

И сказал:

— Если ты это сделаешь, я вышвырну тебя из НС. Мы тебя отправим в Штаты, где ты будешь жить со своей семейкой долго и счастливо.

Роузлэнд помедлил и медленно обернулся.

— Я же доказал, чего стою.

— Конечно.

Торренс отвёл дуло в сторону.

— Но, клянусь, я так и поступлю.

— Тебе охота свой ранг подтвердить?

— Я хочу, чтобы Сопротивление действовало слаженно, Роузлэнд. Если ты это сделаешь, тебя тут больше не будет. Ты всё равно что умрёшь. Ты больше не сможешь убивать фашистов. Не здесь. А они просто пришлют новых.