Затмение: Корона

Ширли Джон

Клэр кивнула. У неё язык отнялся от изумления.

— И... ты с самого начала всё так и задумал, Перси?

— Нет. Я полагал, что НС станет моим инструментом победы в этом соревновании. Избавит меня от помех на пути объединения планеты — от тех, кто видят этот путь лишь в порабощении других. Я полагал, что в тот или иной момент увижу свой шанс. И вот один из моих агентов сблизился с доктором Купером, а когда, вломившись в лондонские компьютеры, мы получили ключ к их вирусологическим экспериментам... этот S1-L — короткоживущий вирус. Остальные биологические агенты слишком непредсказуемы или слишком

долгоживучи. И, разумеется, Расоселективный Вирус мне даром не сдался.

Клэр подумала: Все мужики с ума сходят, если добрались до власти.

— Твои агенты готовы выпустить вирус в окружающую среду по твоему сигналу? Во всех уголках планеты?

— Не совсем, — ответил Уитчер, отводя взгляд.

— Если точнее, большинство агентов сосредоточены в двух местах, то есть там, где находятся центральные лаборатории, — сообщил Стоунер. — На них возложена обязанность взять оттуда вирус и выпустить его. В основной массе они не ведают, что сотворят.

Стоунер говорил, не отрываясь от другого видеофона, где хронометр в углу экрана отсчитывал секунды и минуты. Тут на экране промелькнуло текстовое сообщение. Клэр покосилась на Стоунера и по его лицу поняла, что этого-то сообщения он и ждал.

— Вот и всё. — Стоунер повернулся к её видеофону. — Ты облажался, доктор Стрейнджлав [74] . Мы отслеживали твои действия и теперь вломились в лаборатории. У меня же старые связи в АНБ, не забыл? Передавай всё, что хочешь. Мы всех твоих агентов взяли. И все образцы вируса.

74

Отсылка к известному фильму Стэнли Кубрика Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу (1964), где пародируются антисоветские милитаристские теории заговора и страх атомной войны после Карибского кризиса.

Клэр обмякла в кресле от облегчения.

— Слишком нелепая затея, — продолжил Стоунер. — Не могла она сработать.

— Вы, идиоты... — Уитчер качал головой, задыхаясь и с трудом сдерживая слёзы. — Вы бесперспективны. Ну что ж, я отказываю НС в финансировании. Больше ни пенни, больше ни строчки разведданных.

— Да ты нам, собственно, и не нужен, — ответила Клэр. — Мы другого спонсора нашли.

— Другого спонсора?! — Его голос взлетел до визга, оборвался; потом он заговорил снова. — Ну хорошо же. Новое Сопротивление — фактически моё творение. Оно обязано было подчиняться мне. Если даже выйдет из-под контроля, ничего страшного не произойдёт. Кажется, что вышло — ну и ничего страшного! Посмотрим, каким общественным доверием вы будете пользоваться завтра. Стоунер, ты не всех агентов отловил. Одного агента я уже отослал на задание. У этого человека с собой контейнер. Всё готово. Она будет у цели через два часа. Я намерен ей просигналить. Я прикажу ей: Действуй!

— Кто это, Уитчер? — спросил Расс. — Где это?

— О, она якобы НСовка, — сказал Уитчер. — Я с ней договорился. Она выпустит вирус на свободу в густонаселённом городе. Она не посвящена во все детали

моей стратегии. — Он утёр глаза рукавом и с вернувшимся апломбом покровительственно усмехнулся. — Я вас сотворил, я вас и убью. А потом начну всё сначала.

— Где вирус? — спросил Расс..

Уитчер хмыкнул. Любезная улыбка телеведущего снова появилась на его лице.

И отключил видеофон.

• 12 •

Мексика

Смок был тут. Жером был тут. И Беттина. И Кесслер. И ворон Ричард.

Кесслер был среднего роста, круглолицый, с короткой тёмной стрижкой, раскрашенной синими и белыми полосами видеотехника. У него были крупные каштановые глаза и какой-то девичий рот. Смок подумал, что этот человек внешне мягок, а на деле — кремень. Подобно Смоку и Баррабасу, Кесслер носил лёгкие белые крестьянские пижамы и сандалии. Жером предпочитал джинсы и зеркальные очки от солнца. Рубашек Жером не любил.

Ворон устроился на плече Смока, а Жером — за столом на террасе напротив. Рядом с Жеромом сидели Кесслер по одну руку и Беттина по другую. Прожаренная солнцем терраса с каменными перилами располагалась рядом с НСовской лабораторией чипирования. Одиннадцать утра, а солнце уже высоко и палит нещадно; большой пляжный зонтик не справлялся. Им принесли высокие бокалы с ледяным чаем, но и это не слишком помогало прогнать жару. Особенно страдала Беттина, в маленьком оранжевом принтерном платьице и сандалиях. Она то и дело вставала и слонялась по террасе, перетаскивая стол туда-сюда, чтобы солнце не так пекло ей затылок.

Опустившись на кованый стул, который от этого движения слегка проехался по камням и заскрежетал, Беттина утёрла пот с лица полотенцем и вопросила:

— А где Патрик с Джо Энн?

— А вон, — ответил Смок, мотнув головой в сторону стеклянных дверей на террасу.

Баррабас и Джо Энн вышли с бокалами ледяного чая и замерли, моргая на ярком солнечном свету; потом подтащили себе стулья от другого стола и спрятались в тенёк рядом со Смоком.

— Тут так жарко, — пожаловалась Джо Энн, — но внутри ещё хуже.

Она глядела на уходившую в бесконечность розовато-коричневую пустыню по правую руку от себя.

— Тут хорошо пахнет. Шалфеем пахнет. А что это за звук?

— Цикада, наверное, — предположил Смок.

— Вы, ребята, как с энтомологией закончите, принимайтесь-ка за работу, э? — сказала Беттина. — Я в бассейн хочу. Мне Алюэтт обещала его наполнить.

— Вы там вдвоём не уместитесь, — скорбно заметил Жером.

Беттина отпустила ему щелбан. Жером был к нему готов и принял стоически.

— Я тебе потом костлявую жопу надеру, белый человек, — сказала Беттина и обернулась к Смоку. — Давай выкладывай, и закругляемся.

— Беттина, имей же терпение, — сказал Смок. — Ситуация осложняется.

— Ситуация всегда осложняется. Ситуация уже много лет как осложнилась.

— Она близка к крайности, — ответил Смок. Отхлебнув чай (ледышки зазвенели в бокале), он взглянул на горизонт. На синевато-белесом небе курчавился инверсионный след далёкого самолёта.

— Вы поймите, — продолжил он, — тут всё дело в правильном планировании. И мы именно сейчас должны наметить график.