Завод
Шрифт:
— Алло! Я слушаю, — донеслось к нему из трубки.
Греков молчал. Он давно не испытывал такого идиотского состояния. Так обмануться!
— Алло! — повторила трубка.
— Это вы? — разочарованно спросил Греков.
Должно быть, Аня почувствовала что-то неладное.
— А кого вы ждали?
— Нет, нет! — поспешил успокоить ее Греков. — Думал, пришлют Всесвятского. С приездом, Анна Борисовна. — Греков уже справился с собой, и голос его приобрел обычную, слегка шутливую тональность. — Где вы остановились, Анечка?
— У
— У вас есть тетя, это прекрасно! Анечка, вам надо приехать на завод. Запишите адрес. Встретимся у проходной через час.
Греков положил трубку. Достал из тумбочки банку маринованных грибов. Зачем-то купил вчера эту банку. И ничего больше. Открыл перочинным ножом. Грибы увертывались от лезвия ножа, скользили, будто рыбки, и тянули за собой какую-то клейкую слизь. Наконец удалось поймать один, но и тот упал на ковер. Черт, дурацкая затея с этими грибами! Он накрыл банку мятой крышкой и сунул в тумбочку.
Завод и вправду производил внушительное впечатление. Ленты конвейера медленно уползали в сизую глубь цеха. Монтажницы в халатах. Мастера сидели в стеклянных будках перед пультом управления.
Тищенко так и не приехал. Просил передать, что ждет Грекова завтра в институте. Необходимо выработать совместное выступление на коллегии.
Греков ходил по заводу в сопровождении молодого человека, дежурного инженера по конвейеру.
— Конечно, — говорил он молодому человеку, — годами одно и то же. Спокойная жизнь. Вам бы выпускать малосерийную продукцию.
— Доставить вам удовольствие? — спросил инженер и, не дождавшись ответа, провел Грекова за стеклянную перегородку диспетчерского пункта.
Они расположились в удобных креслах перед телевизором. Панель управления была покрыта оспинами кнопок. Розовых, голубых и черных. Под кнопками — номера цехов, названия служб. Инженер нажал на черную кнопку. Экран осветился. Телетайп отстукивал слова, цифровой шифр.
— Все ясно. В третий цех не поступило четыре трансформатора и сорок емкостей. Две бригады простаивают три с половиной минуты. Хотите убедиться? — Инженер переключил тумблер, и на экране появилось изображение цеха. Телеглаз медленно оглядывал участок за участком. — Вот. Пожалуйста. Видите на верстаке флажок? Бригада не работает. Сейчас поищем и вторую.
Второго флажка не было. Камера уперлась в стену цеха и поплыла обратно.
— Проверим! — Молодой человек вновь нажал черный тумблер под номером сто три, и телетайп возвестил уже о нехватке двух трансформаторов и двадцати емкостей. — Дефицит сократился вдвое: меры принимаются. Так вот, этот цех как раз выпускает малосерийную продукцию. Преобразователи для метрополитена. Поставляем по линии СЭВ. Хотите узнать процент выполнения в эту минуту? По любому цеху. По любой отдельной продукции. Или, допустим, наличие на складах комплектующих изделий? Стоит мне послать приказ в счетно-вычислительный центр, ответ будет на экране через несколько секунд.
— И
Молодой человек помолчал, усмехнулся. Греков так и не понял — бывают недоразумения или нет. Конечно, многие трудности у них преодолены, но ведь не в безвоздушном пространстве стоит этот завод. Он связан с поставщиками, которых Греков знал, ох как хорошо.
— Проводите меня в экономический отдел, — попросил он.
— Не хотите ли говорить отсюда? — предложил человек, и на экране телевизора возник небольшой зал.
Вероятно, это и был экономический отдел. Правда, этот зал тоже напоминал диспетчерскую, набитую аппаратурой. Грекову было непривычно видеть на экране, как Аня Глизарова внимательно слушала какую-то женщину, время от времени склоняясь над блокнотом. Греков постучал пальцем по холодному изображению. Инженер кивнул — восьмой стол, и нажал кнопку. Сидевшая за столом женщина подняла телефонную трубку. Инженер попросил в микрофон передать трубку соседке. Аня удивилась и взяла трубку. Женщина подключила настольный телевизор. Наверное, Аня увидела изображение Грекова. Она улыбнулась и помахала рукой.
— Вероятно, у них и в туалете установлен телевизор? Простите. — Греков мрачно вышагивал впереди, и Аня едва за ним поспевала…
— Да. Неприятно, когда все время за тобой следят, — сказала она.
— Жутковато. А где живет ваша тетя?
— У Никитских ворот. На Малой Бронной.
— Знаю. Вы сейчас идете к ней?
— Хочу заглянуть в магазины. У вас плохое настроение, Геннадий Захарович?
— Меня подавила эта тотальная технизация.
А им хоть бы что. Привыкли. Иначе и не мыслят.
— Что же вы будете покупать? Помаду? Краску?
— И это. Поручений много.
Греков постепенно остывал. В конце концов он сам виноват, что прислали Глизарову, надо было указать в телеграмме конкретно.
— Вообще-то у них немало интересного, кроме техники. Помните вашу идею перевести нормировщиков на сдельщину? Давно ввели. И результат отличный. — Аня замолчала и сбавила шаг.
Греков удивленно оглянулся.
— Я не могу так бежать. Сердце заходится, — сказала Аня.
— С кем вы оставили малыша?
— С мамой.
— Вам надо было отказаться от командировки.
Аня опустила глаза. Ей показалось, что мокрый асфальт при каждом шаге толчком подбрасывает ее вверх. У подземного перехода на площади Дзержинского продавали цветы. Греков купил ветку мимозы и протянул Ане так, словно это были не цветы, а рулон с рабочими чертежами.
— Спасибо. — Аня подняла на него счастливые глаза. — Я думала, вы на меня за что-то сердитесь.
— Ну, вот еще! За что же мне на вас сердиться?
— Конечно. За что на меня сердиться, — согласилась Аня и, помолчав, добавила — Я рада, что оказалась в Москве. И с вами.