Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Ширман Григорий Яковлевич

271

Есть сад волшебный голубиный, И близкий, и далекий сад. Там не пьеро, не коломбины, А птицы вещие кричат. От их чарующего крика Алеют яблоки ветвей. Садовник бледный, посмотри-ка На щечки зрелые живей. И за собою в сад любимый Народ алеющий тяни, Чтоб мертвецов свалились гримы, Чтоб глаз живых зажглись огни. У радуг, там за красным краем Есть инфракрасные лучи. Мы их не видим, ощущаем, Их свет в рассвете опочил. И

голубиный сизый вечер Застыл в саду волшебном том, Ему укрыться больше нечем, Как лунным тонким полотном.

272

Заря с луною косолапой Иль в кучу женщины лежат Пред улыбающимся папой, Пред Александром Борджиа. В святую ночь пришел согреться, Познать, как мед луны печет. Белей, чем спящая Лукреция, Ее округлое плечо. Разбил он вдребезги тиару, Рассеял звездами в ночи. И, зори тел сжимая яро, В раю земном он опочил. И где-то ангелы в костелах Из верхних окон два столпа, И не один в сединах олух Перед младенцем ниц упал.

273

Как опахало, над тобою, Как пальма вечности, вопрос. Куда уйти, какому бою Отдать стихов последний гросс? А тут в холодные страницы, В евангелье земли запрут Тот ландыш тела, что боится В душистый превратиться труп. Куда уйти? Есть две дороги, Есть два пути в лесу сыром. Из них любой – смешной и строгий. Их два: револьвер и перо.

274

Закатной медью в купол вечер, И звездный звон кругом журчит. Миры далекие на вече, Мечами звякают лучи. А там в пучину мглы и света, Где корабли веков горят, Систем Христа и Магомета Земля метнула якоря. И медь заката звоном машет И звенья рвет чистейших звезд. И ночь смерчом с лиловых башен И в пену лунную зовет.

275

С тобою смело на Парнас И на Олимп взойду с тобою. Не ждали там в лазури нас, И не готовы стрелы к бою. Мы там амврозию возьмем У Зевса, спящего так бодро, И вниз в ближайший детский дом Полным-полнехонькие ведра. Но золотой нектар до дна Мы сами вылижем дорогой, И древней выси тишина Заглянет в душу синью строгой. И в лунный съежится клубок, И чешуей сверкнет змеиной, И север, запад, юг, восток Затянет млечной паутиной. И мы узнаем, что за грусть, Как лебедь, плачет в буйной силе, Что жизнь тиха, как степь, как Русь, Для тех, кто вечности вкусили.

276

Есть минерал такой онихий, Его я сроду не видал. Но говорят, он бледный, тихий, С зеленой грустью минерал. Он лечит сердце от тревоги, На пену снежную любви Кладет покой, как вечер, строгий И льет в глаза глаза свои. На дне витрин ищу его я, В аллеях улиц, как в саду. А

кровь, как Терек… Нет покоя… Но грянет миг, и я найду.

277

Молящих женских рук стебли Ломились нивой, бурей рванной, И по меже, где полегли, Полунагая Монна Ванна Шла с гордостью и не без зла В одном плаще в огнистый лагерь, И в ночь горючую в отваге Она еще южнее жгла. Вителли морщился сначала, Но вскоре он нашел уют И выпил всю до дна бокала, Как итальянок только пьют.

278

Ветер выл, на осень лаял, Сад чахоточно дышал. Тишина – машина злая: Молоточками в ушах. Осень листики жевала Золотым ленивым ртом, За верхи взялась сначала, За низы взялась потом. Торговался день упрямо С рыжим мраком-палачом. Я с тоской гулял, как с дамой, Мне луной ее плечо.

279

Тяжел венец поэта на Руси, Но счастья выше нет его носить. Тоскующие плечи, не легко вам, – Замками звезд вас вечер заковал. В петлицы глаз чем – улицы галдеж? Так редко розой – падалью так часто… Куда с любимой мглою попадешь – На тротуар, в кабак или в участок? А там метель в изодранном тулупе На баррикадах снега снегом лупит… Тяжел венец поэта на Руси, Но счастья выше нет его носить.

280

Снится бес моей вселенной, Медных звезд хрустят замки. Это Хаос рвется пленный Из космической тоски. Звезд белками заработал, Плюнул в путь из молока. Золотым оскалясь потом, Вспухла синяя рука. На глинистом зари откосе Поезд дня голубой отвилял. Кто напиться сегодня попросит Из гнилого болота былья?.. Не рожает больше – сын чей Высь крестами обстрелял. Мышцы разрушенья нынче Каменный кулак – земля. Видно, звезд золотые мыши В мешках ночей не один изъян. Мельник-месяц ничего не слышит Оттого, что стар и пьян. А закаты луннорогие, Вынув морды из воды, Мочились, месили дороги, Заголив золотые зады. Вот он. Слышите, как близок? Искры звезд из-под коней… Дыни бедер, Монна Лиза. Мало корок губ в окне. А ты, Милосская, – на площадь – Клозетом наслажденья будь. Мир вынул век, какой пожестче, И сквозь плеву небес свой путь. Звездами сумерки заржали На скошенный зари овес… Эй, кто там на культях скрижалей? – Я крылья снежные привез. И кровью, и листвою хлынул И вольным холодом завыл… С последней восковой осины Срывает ризу он листвы. Облаками дыма грянул Как по гитаре, по Руси… Сириуса камень рьяный Созвездьем Пса перекусил. Я новому учился гимну… И вдохновенья новый ток Тигрицею голодной прыгнул По черной проволоке строк.