Здравствуй, Чапичев!
Шрифт:
Почти девять лет после того дня готовился он к новой встрече с Крымом. И вот весной 1929 года британская подводная лодка поднялась на поверхность штормовавшего моря и высадила мурзу Сейфулу на его «родной» берег.
Сейфуле была чужда сентиментальность. Он не поцеловал, как велит обычай, «родную» землю. Ему было некогда даже подумать об этом — он действовал. Стоя по пояс в воде, помогал выгружать длинные тяжелые ящики с оружием. Затем лодка ушла в море. Сейфула остался на берегу со встретившими его приверженцами. Их было немного, человек
Но восстание, которое стремился поднять Сейфула в Крыму, не состоялось и не могло состояться. Английское оружие, с таким трудом доставленное к крымским берегам, пригодилось лишь для того, чтобы Сейфула, спасая свою жизнь, мог отстреливаться от преследователей. Он едва унес тогда из Крыма ноги.
Наверное, другой человек на его месте поставил бы на этом точку. А мурза Сейфула в июне 1935 года снова появился в Крыму. Для чего? С какой целью? С каким заданием? Да опять же то же самое, та же бредовая мысль поднять восстание, отторгнуть Крым от Советской России.
Вскоре его засекли чекисты. Он уходил от них, хитро петляя в горных лесах, в которых с детства знал каждую звериную тропку. Уходя, он оставлял за собой кровавый след: беспощадно расправлялся даже со своими бывшими единомышленниками.
В середине июня Сейфула появился в горных лесах, примыкавших к лагерю нашей дивизии.
Вот тогда мы с Яковом Чапичевым и узнали историю этого хитрого и коварного врага. Рассказал нам ее под строгим секретом молодой чекист Женя Гаецкий, уполномоченный особого отдела дивизии, взяв с нас клятвенное обещание, что мы будем молчать как рыбы.
Мы с Яковом по-разному выслушали историю мурзы Сейфулы. Яков слушал внимательно, но как-то очень уж деловито. Я так и не понял тогда, что его интересует в этой истории. А я слушал Женю, как говорится, с открытым ртом, боясь пропустить хоть одно слово.
Тем не менее кое-что в рассказе Гаецкого мне показалось сомнительным. Слишком уж много было подробностей. Я подумал: «Сочиняет». Осторожно, стараясь не задеть самолюбия рассказчика, спросил:
— Ты откуда все так подробно знаешь? Кто тебе рассказал? Ведь Сейфулу еще не поймали.
— Разработка, — ответил Женя.
Таинственное и непонятное слово «разработка» ничего не разъяснило мне.
— Ну, допустим, что разработка, — сказал я. — С чем ее едят, не знаю. Но это все же не роман, а подробности тут прямо из романа или приключенческой повести.
— Это верно, разработка не роман, — серьезно подтвердил Гаецкий. — Но я еще и книгу читал. В позапрошлом году Сейфула выпустил в Париже книгу. Вот такую толстую. Очень подробную.
Чапичев лукаво подмигнул мне и стал дразнить Женю:
— Нехорошо, товарищ Гаецкий. Как же так! Сознательный товарищ, примерный коммунист, а читаете всякие дрянные белогвардейские книжонки.
— Я по службе
— Ничего, пересказал неплохо, — успокоил его Яков. — Значит, будете брать Сейфулу?
— Будем брать.
— И наших привлекаете к этой операции?
— Привлекаем. Некоторые подразделения. Операция трудная. Сам понимаешь, горный лес — серьезная штука. Человек в нем, как иголка в скирде. Перебирай по соломинке, иначе не найдешь.
— Все ясно, — как бы подвел итог Чапичев. — Ставлю задачу: ты, Женя, постарайся сделать так, чтобы и мы приняли участие в этой операции.
Гаецкий ушел от нас, ничего не пообещав. Но через час вернулся.
— Согласовано, — сказал он. — Идите вооружайтесь.
Мне выдали видавший виды наган-самовзвод выпуска 1913 года. Я огорчился. Старикашка показался мне не очень надежным. Зато патронов дали к нему без счета. Я подставил сомкнутые ладони, и старшина сыпанул, не скупясь. Яков взял из батарейной пирамиды свой испытанный, пристрелянный карабин. Вооружившись, мы явились в особый отдел к Гаецкому.
— Поступаете в распоряжение оперуполномоченного уголовного розыска Исаева, — сказал Женя. — Вторая подсобная группа.
— Почему подсобная? — возмутился Яков. — Какие же мы подсобники?
— Работники угрозыска сведены в подсобные группы, — стал терпеливо пояснять Гаецкий, но тут, видимо вспомнив, что в этом деле он начальник, а мы подчиненные, гаркнул по-командирски:
— Все! Выполняйте!
Мы повернулись как положено и вышли из кабинета Гаецкого строевым шагом. Яков рассмеялся:
— Силен парень. Но ничего, дружбу понимает.
Начальник группы, оперуполномоченный угрозыска Исаев о дружбе с нами, видимо, не помышлял. Мы поступили под его начало, и он нами командовал. Командовать он умел и любил. Отдаленно он чем-то был похож на Якова Чапичева. Правда, в отличие от Якова, он был светловолосый, глаза голубые, кожа на лице белая, не поддающаяся загару. Похожи они были темпераментом, способностью страстно, на всю катушку увлекаться делом. Я видел, что Исаев всецело поглощен подготовкой к выполнению поставленной его начальством задачи и ни о чем другом в то время не думал.
— Надо взять Сейфулу, — сказал он. — Умереть, но взять.
Это была подлинная страсть, и она не могла не передаться тем, кто был тогда с Исаевым.
Наша подсобная группа продвигалась по заданному маршруту. Вскоре где-то справа возникла перестрелка. Стреляли затем еще и в других местах, но все далеко от нас. Спустя полтора-два часа для меня и Якова стало совершенно ясно, что мы действительно только подсобники, а в настоящем деле нам так и не придется принять участия.
Но вдруг случилось неожиданное: Сейфула оказался в районе нашей группы, и мы из подсобников сразу превратились в главных действующих лиц.