Зеленый фронт

Рус

8

Несколькими часами ранее. Северная оконечность леса.

– Илюха, ты глянь!
– крупный конопатый парень, вцепившийся в веку дерева, был не просто удивлен, он был растерян.
– Да, что же они творят?! Вешать собираются что-ли?

Илья, с перевязанными как у революционного матроса лентами, быстро забрался наверх и пристроился рядом с товарищем.

– Дай-ка!
– он взял протянутый бинокль.
– Вот твари, похоже всех троих повесят! Точно! Деда взяли... Слушай вертайся-ка к командиру и все доложи. Понял?! Они должны за все заплатить! Ой!

Со стороны села раскатисто

задолбил пулемет. По деревьям словно прошлись молотом — стоял глухой стук, треск. Первый ни говоря ни слова мигом слетел с дерева и, пригибаясь, побежал вглубь леса.

– Стой! Стой!
– вдруг ему в спину заорал товарищ.
– Стой, кому говорю! Давай назад!

Из села донеслись первые крики. Илья на мгновение похолодел — крики были какие-то странные! Крики были нечеловеческими! Именно так, обреченно, с непонятным безумием, кричали загнанные животные. Но здесь то были люди! Живые люди! Потом начали раздаваться автоматные очереди. Кто-то палил с такой яростью, что очереди сливались в одну, непрерывную.

– Ой! Ё!
– от увиденного Илья заговорил междометиями.
– Это что же такое?

Дерево, на котором партизанские связные устроили наблюдательный пункт, неожиданно зашевелилось. По здоровенному стволу, на котором была так удобно сидеть, пробежали настоящие мурашки, со скрипом и скрежетом рвавшие столетнюю кору дуба.

– А-а-а-а-а-а!
– прямо перед самым носом второго связного из земли вырвался огромный корень.
– Б...! А-а-а-а-а-а!

Увешанного оружием партизана отшвырнуло в сторону как кутенка. Земля вокруг дуба-исполина стала напоминать кипящее масло: то там то здесь вспухал и сразу же лопался земляной нарыв, из которого во все стороны лезли осьминожьи щупальцы. Партизан с силой растирал лицо грязными руками, надеясь что это все ему мерещиться, но безумие продолжалось... Лес, еще недавно казавшийся ему таким надежным и спокойным пристанищем, ожил! Все вокруг него — высоченные стволы осин, узловатые фигуры дубов, раскидистый орешник — шевелилось, раскачивалось, дышало. Это было немыслимо и в тоже время грандиозно!

– Боже мой, боже мой!
– откуда-то из-за спины шатающей походкой вылез Илья.
– Боже мой... Этого же не может быть! Это все ненастоящее! Серега, этого же не может быть!

Он опустился на колени и с силой схватил напарника за шиворот.

– Серега, скажи, что это все мне сниться!
– ткань десятки раз стиранного и штопанного танкового комбинезона начала жалобно трещать.
– Это же не правда! Лес не может шевелиться! Лес же просто лес! Такого же не может быть!

В его глазах колыхало такое безумие, что хотелось тихо и незаметно уползти отсюда и где-нибудь спрятаться. Второй партизан попытался осторожно отползти назад, но скрюченные пальцы вцепились в него намертво.

– Илья! Илья!
– он никак не мог разжать «мертвую» хватку.
– Пора уходить! Это егеря... Да отпусти ты наконец!

Вдруг до его уха донесся до боли знакомый звук. «Б...! Обстрел!
– сверкнул бывший танкист, не раз попадавший под раздачу от немецкой артиллерии.
– Значит, это точно егеря! По нашу душу пришли». К счастью для них первая серия снарядов разорвалась прямо в центре деревни, однако потом досталось и им. Разрывы вставали один за другим,

вырывая деревья с корнями и наполняя воздух металлическим осколками. Корни, несколько минут назад извивавшиеся подобно диковинным ползучим гадам, разрывало в клочья.

– Хватит! Прекрати!
– скрюченные пальцы внезапно ослабили хватку и в воздух поднялся визгливый ор.
– Хвати-и-и-и-т!

Партизан словно слепой начал метаться среди деревьев. Казалось еще минута и его размажет очередным снарядом... Его голова, руки были ободраны до мяса, но он не замечал этого и продолжал носиться. Наконец, взрыв, и тело сломанной грудой упало на землю. Второй связной беззвучно плакал...

– Человек!
– он поднял перемазанное лицо и настороженно оглянулся.
– Человек! Ты слышишь меня?!

Его кто-то звал. Даже среди рвущихся снарядов этот голос слышался столь отчетливо будто зовущий находился в самой близости от него.

– Все, амба!
– негромко пробормотал он, переворачиваясь на спину.
– Обошли все-таки... Так и знал. Ну ничего, сейчас я с вами поговорю.

Осторожно потянувшись, он вытянул из-за голенища пару магазинов и положил рядом с собой. Оставалось лишь ждать, пока егеря сделают следующий шаг.

– Не бойся меня человек, - вновь раздался этот голос.
– Здесь нет твоих врагов — они все там... Они все исчезли! Ты слышишь меня, человек?

«Никого нет, - мозг Сергея лихорадочно работал.
– Почему ни кого нет?! Кто же это разговаривает со мной?». Он осмотрелся в очередной раз — людей не было. «Может контузия?
– его взгляд упал на сжимавшие автомат руки.
– Нет! Не дрожат! Я в полном сознании».

– Кто ты?
– наконец, не выдержал партизан, откладывая в стороны оружие.
– Выходи, поговорим?! Ну, где же ты? Покажись?

– Я здесь, человек, - возник словно из ниоткуда голос.
– Обернись.

– О, черт..., - ноги Сергея подогнулись; прямо позади него стоял дуб.
– Дерево... Это же дерево! Ты, что дерево?
– сразу же его начал пробирать совершенно неестественный смех.
– Де-ре-во! Обычное дерево! Ты не можешь говорить! Ты не можешь двигаться!

Ох! Челюсть медленно поползла вниз! Одновременно стало так дурно, что он вновь зашатался. С дуба спустилась корявая плеть и не сильно, почти по отечески, «приласкала» его по щекам. Раз, и еще раз! Потом она охватила его плечи и ощутимо стала трясти.

– Да, хватит, хватит!
– чуть не заикаясь закричал парень.
– Хватит! Вот, дурной, я чуть язык не прикусил. Верю я, верю, что ты можешь говорить!

Через пару часов в этой части леса уже ничего не напоминало о недавнем прошествии, хотя вряд ли кто-нибудь смог бы найти следу двух человек в оставшемся после артобстрела буреломе.

9.

Отправив раненного партизана со своим товарищем назад, Андрей решил воспользоваться небольшой передышкой и разобраться в том, что же с ним на самом деле сейчас происходит. За этот день с ним столько всего произошло, что разбираться в этом и копаться в себе можно было бы до скончания века. Вновь, как и много дней назад, когда он впервые очнулся в роли дерева, Андрей стал ощущать, что древесная суть начинает поглощать его, осторожно обходя или давая его человеческие мысли и желания.