Зелёный шум
Шрифт:
Один лишь Борька всё ещё стоял на берегу острова и следил за уплывающим плотом.
— Всё любуешься, как нашу траву увозят? — окликнул его Гошка. — А я вот не верю Митяю. Опять он чего-нибудь спроворил.
— Наверное, спроворил, — согласился Борька. — А вот плот он ловко придумал. Смотри, сколько травы на него погрузить можно. Вот и нам бы такой построить. А то и побольше.
— Погоди, погоди, а это ж здорово! — обрадовался Гошка. — Да мы ж завалить поросят кормами можем. И подвод меньше потребуется. А только кто вот плот сколотит?
— Были бы доски
— Тогда вот что, — подумав, сказал Гошка. — От косьбы я тебя освобождаю. Плыви в лагерь и скажи матери насчёт плота. И начинай разыскивать брёвна, доски.
— Есть разыскивать! — откозырял Борька и, не раздеваясь, бросился в озеро и поплыл к лагерю.
Прокатились с ветерком
Прошло ещё несколько дней, а Никитка почти не показывался на улице. Не заглядывал он и в летний лагерь, не заходил и к Гошке домой. Только изредка «команда ретивых» встречала Никитку вместе с Митькиной компанией.
Ребята ничего не понимали: ещё совсем недавно они оберегали Никитку от Митькиных кулаков, а теперь те жили душа в душу и ладили, как голубки.
— Я ж говорил, что Никитка дезертиром заделался, — убеждал Гошка Ельку. — Изменил, отступился от нас.
— Наговариваешь ты на него, — возразила девочка. — Совсем он не такой. Давай вот проверим.
Однажды утром Гошка с Елькой направились к Краюхиным.
Дом их находился за прудом, недалеко от околицы деревни, и был обнесён крепкой изгородью. Войти на участок можно только через калитку с улицы. Запор у калитки с секретом, но Гошка хорошо знал этот секрет. Он просунул руку сквозь частокол, нащупал тонкую проволочку и потянул её, но калитка почему-то не открылась. Гошка дёрнул ещё несколько раз и с недоумением пожал плечами. Неужели запор с секретом испортился или у Краюхиных никого нет дома?
Тогда Гошка вспомнил про тайный лаз и переулком повёл Ельку к их огороду. Здесь они пробрались через заросли крапивы к изгороди и осторожно отвели в сторону два непрочно закреплённых горбыля. Это и был тайный лаз. Пользовался им Гошка не часто и только в тех случаях, когда нужно было срочно вызвать Никитку, да так, чтобы не попасть на глаза его матери.
Пробравшись через лаз, Гошка с Елькой очутились на краюхинском огороде. Гошка огляделся и ахнул.
Он не был здесь с прошлого года. Тогда это был обычный огород, как у многих колхозников: несколько грядок с капустой и морковью, кусты смородины, малины, остальная земля была засажена картошкой. А сейчас весь приусадебный участок у Краюхиных был занят ровными, аккуратно разделанными грядками.
На них росли огурцы, помидоры, редиска, морковь, салат но больше всего было посажено лука. Был тут лук на перо и лук на семена. Добрую треть грядок занимали посадки клубники. У изгороди, словно заледеневшие лужи, поблёскивали застеклённые парнички с рассадой.
Около двора, отгороженные проволочной сеткой, гуляли куры и утки.
Продвигаясь вдоль изгороди к дому, Гошка с Елькой принялись считать
— Ой, сколько же тут посажено всего! — шепнула Елька. — И зачем на одну семью столько? А, Гоша?
— Да-а… это огородик, — удивлённо протянул Гошка и смолк: за кустами смородины он заметил тётю Ульяну и Никитку. Они сидели на корточках около грядки с луком, обрывали зелёные перья и складывали их в корзину.
— Ба, гости заявились! Не званы, не прошены. — Ульяна поднялась и, поморщившись, туже затянула на пояснице шерстяной платок.
— А мы за Никиткой, — поспешил сообщить Гошка. — У нас к нему дело есть.
Ульяна подозрительно оглядела Гошку и Ельку.
— Как вы попали сюда? Я ведь калитку на ключ закрыла.
— А мы… мы, — начал было Гошка, но, заметив взгляд Никитки, понял, что про тайный лаз лучше помолчать. — Мы через верх перелезли.
Ульяна нахмурилась.
— Скажи на милость, какие ловкачи-перелазчики! Теперь к лету пойдёт разбой — за ягодами мальчишки полезут, за огурцами. — И она обратилась к Никитке: — Там у нас в сарае проволока с колючками есть. Нынче же натяни поверх частокола.
Вспыхнув, Никитка что-то пробормотал, ещё ниже нагнулся над грядкой и в замешательстве вырвал из земли вместе с зелёными перьями и луковицу.
— Ты мне не охальничай! — ударив сына по рукам, прикрикнула на него мать. Она отобрала у Никитки луковицу и, как пробку, воткнула её в землю. Потом посмотрела на солнце и кивнула на соседнюю грядку. — Хватит лук собирать, за редиску берись. А мне скоро и в больницу пора.
— Тётя Ульяна, а можно Никитке в лагерь пойти? — осторожно заговорил Гошка. — Он ведь тоже в нашу команду записан.
— Ну вот что, ловкачи-перелазчики, — недовольно сказала Ульяна, поправив платок на пояснице, — школа теперь в роспуске, и вы Никитку мне не замайте. У нас своих дел по дому невпроворот. А я женщина хв'oрая, работать мне трудно, и, пока не подлечусь, малый при мне должен быть.
— Мамка, так я же со всем управлюсь, — подал голос Никитка. — И тебе помогу, и с ребятами побуду.
— И вы всякими там придумками Никитке не докучайте, — не слушая сына, продолжала Ульяна. — И к поросятам его не припутывайте. А сейчас… вот вам дорожка, вот вам калитка.
Она подошла к калитке и, отперев ключом замок, широко распахнула её. Гошка с Елькой выскочили на улицу.
— Вот так Краюха! — со злостью выдохнул Гошка. — Не мог от матери отбиться. А говорил тоже: «Я всегда с вами. Только сигнал подайте».
— А ты пойми, каково ему сейчас, — посочувствовала Елька. — Тётя Ульяна и впрямь хворая, платком вся обвязана, в больницу собирается.
— Хворая-то хворая, да себе на уме. Видала, какой огородище развела? — И Гошка с досадой отшвырнул пальцем босой ноги рыжий комок глины. Тот описал дугу и шлёпнулся в середину утиного выводка, что пасся на зелёной лужайке около дома Краюхиных.
Жёлтые пушистые утята, неуклюже переваливаясь на коротких лапах в красной обувке, испуганно шарахнулись в сторону. Елька сделала протестующий жест.