Зелёный шум
Шрифт:
Гошка нахмурился.
— Ладно, — пообещал он. — Я с ней поговорю… По-своему. Она и не пикнет никому.
Он приказал мальчишкам ждать его на поляне, а сам направился обратно к оврагу. Наверное, Елька ещё где-нибудь там.
И верно, девочка была у родника. Но не одна. Рядом с ней стоял дед Афанасий. В эти весенние дни он работал у трактористов водовозом. Сняв широкополую соломенную шляпу, он смотрел на взбаламученную чёрную воду в родничке и яростно тряс лысой головой.
— Ах басурмане! Ах пакостники! Всю воду испоганили.
Присев за кустом лозняка, Гошка прислушался.
— Да, мальчишки. Целая компания, — еле слышно ответила Елька. — Я только подошла сюда, а они врассыпную.
— А чьи мальчишки, откуда? Наши, клинцовские?
— Нет, дедушка. Я бы клинцовских узнала… Какие-то чужие.
И хотя в зарослях лозняка, где сидел Гошка, было прохладно и даже сыро, но ему вдруг стало жарко.
— Эх, попадись они мне в руки… Я бы им, пакостникам, прописал ижицу! — погрозил старик. — Ну чем же я теперь трактористов поить буду?
— А вы, дедушка, подождите. Я сейчас канавку сделаю. Мутная вода стечёт, а свежая наберётся. — Елька схватила палку и принялась прокапывать от родника канавку.
— Э, милая, — махнул рукой возчик, — мне ждать некогда. День жаркий, парни пить хотят. И кухарке вода требуется. Придётся, видно, на речку ехать.
Он отошёл от родничка, сел на водовозку и, тронув коня, поехал вдоль оврага.
— Дедушка, а я здесь побуду! — крикнула ему вслед Елька. — Как вода отстоится, я скажу вам. — Она присела на колени, и палка ещё быстрее замелькала в её руках.
«Да так ей копать не перекопать», — подумал Гошка, чувствуя, как у него затекают ноги.
Осторожно выбравшись из лозняка, он вернулся на поляну, где его поджидали мальчишки. Митяя и Вани Вьюркова с ними уже не было.
— Ну как? Поговорил? — нетерпеливо спросил его Борька.
— Всё в порядке, — кивнул головой Гошка. — Айда за мной!
Он привёл мальчишек к родничку и, показав на работающую Ельку, сказал:
— Трактористам чистая вода нужна. Будем копать канаву. Кто чем может.
В дело пошли перочинные ножи, палки, острые камни. Елька, вытерев рукавом взмокшее лицо, с удивлением посмотрела на неожиданных помощников и, кажется, всё поняла.
«Команда ретивых»
Утром Гошку разбудило радио.
Репродуктор с серебряным глазком посредине висел на стене почти под самым потолком.
Сделала это мать не без умысла. Гошка очень любил, чтобы музыка гремела на весь дом и двор, а мать считала, что от такой музыки куры разбегаются со двора. Теперь Гошка уж никак не мог дотянуться до регулировочного винтика репродуктора, разве только взгромоздившись на стул и поднявшись на цыпочки.
Сейчас говорил местный радиоузел. С тех пор как Николай Иванович стал председателем колхоза, почти каждый день передавались колхозные новости.
Гошка узнал голос комсомольца Кости Пёрышкина — он был бессменным
Костя говорил так торжественно, что Гошке даже показалось, что сейчас будет объявлен салют и над колхозом загремят пушечные залпы.
Потом диктор перешёл к объявлениям. Он сообщил, на какой час назначено заседание правления колхоза и кто на него приглашается.
— К девяти часам утра, — продолжал Костя, — вызываются к председателю колхоза также школьники Гоша Шарапов, Никита Краюхин, Боря Покатилов, Митя Кузяев. — Дальше перечислялось ещё несколько ребят. — Явка строго обязательна!
Заметив, что мать, хлопотавшая у печки, прислушалась, Гошка закрылся одеялом. Так и есть — Елька всё рассказала отцу. И про поломанную черёмуху, и про взбаламученную воду в родничке. Теперь пожалуйте к председателю. А как тут объяснишь? Надо же было ему встретиться с Митькой! И кто первый начал брызгаться водой — разве теперь припомнишь?
Гошка притворился, что он ещё крепко спит, и даже начал посвистывать носом. Но мать провести было нелегко. Она подошла к кровати и, сдёрнув с Гошки одеяло, покачала головой:
— Так… Вызывают, значит. Ну что ж, сынок, расскажи, чего сокрушили, чего поломали.
— Да нет, ничего такого не было, — забормотал Гошка, поднимаясь с постели.
За окном мелькнули два вихра — Никиткин и Борькин. И тут же скрылись.
Гошка поспешно натянул штаны и выскочил на улицу.
Приятели сидели на завалинке и думали о том, что их ждёт в правлении. Наверное, Николай Иванович распушит их за вчерашнее, а потом диктор на весь колхоз объявит по радио, как мальчишки безобразничали у родника.
— И зачем ты с Митяем схлестнулся? — упрекнул Гошку Борька Покатилов. — Не брызгался бы — и всё было бы ладно.
— Я ещё и виноват? — удивился Гошка. — А зачем он деревья губит? Да и ты тоже хорош — связался с Митяем, остановить его не смог.
— Будет вам, ещё поцапаетесь! — вмешался Никитка и предложил ребятам не ходить в правление — они, мол, спали, радио не слышали и знать ничего не знают.
— Нет, так не пойдёт, — помолчав, со вздохом сказал Гошка. — Раз нашкодили, чего уж тут прятаться.
Подошло ещё несколько мальчишек, и они всей компанией направились к правлению.
В дверях конторы мальчишек первая встретила Елька.
— Почему опаздываете? — строго спросила она, кивнув на стенные часы. — По радио как объявили? Ровно в девять. — И она обратилась к отцу, который, стоя у шкафа, рылся в каких-то бумагах: — Папа, вот они. Явились с опозданием на десять минут.
В конторе Николай Иванович был не один. За широким столом сидело двое членов правления, в углу о чём-то шепталась с дедом Афанасием Стеша Можаева.