Зелёный шум
Шрифт:
«Вот оно как придумано! — поёжился Гошка. — Нас при всём честном народе отчитывать будут».
Николай Иванович подошёл к столу, оглядел ребят:
— Молодое колхозное пополнение явилось. А почему не все? Где Митя Кузяев, Ваня Вьюрков?
— Этих огарков по радио не скличешь, — усмехнулся дед Афанасий. — Тут без нарочного не обойдёшься.
— Садись тогда, кто пришёл, — пригласил председатель ребят. — Будем разговаривать.
Мальчишки осторожно присели на скамейку, подальше от стола.
— Давно бы пора их в контору вызвать, —
— Так это ж не мы! — взмолился Борька, беспокойно ёрзая на скамейке. — Это, верно, старшие.
— А бес вас разберёт — старшие, младшие. Носитесь по всему колхозу как оглашенные. Я так считаю: надо за ребячьи проделки с родителей взыскивать.
— Обождите, Савелий Прохорыч, — остановил его председатель. — Тут другой разговор. — И он вновь обратился к ребятам: — Так это вы вчера о воде для трактористов позаботились, канавку у родника прокопали?
Гошка озадаченно пожал плечами — ловко же подбирается к ним новый председатель. Издалека, с подходцем.
— Да-да, мы всё копали, — сказала Елька.
— Они, Николай Иваныч, они, — вмешался в разговор дед Афанасий. — Подъезжаю я вчера второй раз к родничку, а там полный порядок. Наши ребятишки вовсю орудуют. Канавку прокопали, ограду вокруг родничка поставили, черпачок из бересты смастерили. И даже надпись на срубе выжгли: «Родник для трактористов. Воду не мутить».
— Ну что ж, ребята! — заговорил Николай Иванович. — Я так понимаю — болеете вы за свой колхоз, за порядком следите. Большое вам спасибо! — Он подошёл к ребятам и первому протянул руку Гошке, который сидел на краю скамейки. — И позвольте от имени правления поблагодарить вас.
Гошка покраснел, дёрнулся и спрятал руку за спину.
— Дай ручку, Гошенька, — прыснула сзади Елька. — Папа же не кусается.
Покраснев ещё больше, Гошка с мрачным видом сунул Николаю Ивановичу руку.
Сопящего, хмурого Никитку, который словно прирос к скамейке, Елька почти силой подтолкнула к отцу.
И только Борька Покатилов с довольной улыбкой поднялся навстречу Николаю Ивановичу и обменялся с ним долгим и крепким рукопожатием. При этом он не без лукавства покосился на отца, словно хотел сказать: «Пилишь, ругаешь, а мне вот благодарность от правления».
Пожал председатель руку и остальным мальчишкам.
— Непорядок это, Николай Иваныч, — покачал головой Покатилов-старший. — Тут срочные меры против озорников надо, а вы им ручки пожимаете.
— Порядок, порядок, — сказал председатель и вновь обратился к мальчикам — Значит, так. Будете охранять родничок и дальше. Но этого, я думаю, вам недостаточно. Энергии у вас хоть отбавляй. Можно и другими делами заняться. В лесу, в поле, на фермах — везде вам работа найдётся. Глаза у вас острые, ноги быстрые, бегаете вы по всему колхозу — вот и примечайте, наблюдайте за всем. Где непорядок какой — руки приложите, поправьте
— А кому сигнал? — спросил Гошка.
— Можно и мне, и бригадирам, и Косте Пёрышкину. Он ведь теперь у нас председатель ревизионной комиссии и редактор радиогазеты. Можно сказать, глаза и уши колхоза.
— А мы тоже будем глаза и уши?
— Это уж от вас зависит. Как будете действовать.
— Николай Иваныч, а вы про самое главное ещё не сказали, — напомнила председателю Стеша, — про летний-то лагерь.
— Да, ребята, чуть не забыл. Про лагерь, наверное, все слышали. Дело это новое, большое, сложное. Александре со Стешей нелегко будет. Так что они на вашу помощь рассчитывают. И чтоб не один, не двое им помогали, а вся ваша команда.
«А здорово поговорили! — подумал Гошка. — Это, наверное, всё Стеша с Елькой придумали, чтоб нас в правление вызвать».
Вытянув шею, он готов был задать председателю ещё десяток вопросов, но выбрал самый главный:
— А это как всё? Просто так помогать или задание такое от колхоза?
Николай Иванович переглянулся с членами правления и, с трудом сдерживая улыбку, ответил:
— Непременно задание. Самое ответственное и очень важное. И утверждаем вас от имени правления шефами над летним лагерем. Вас это устраивает?
— А как нашу команду называть будут? — спросил Борька.
— Ну, шефами там или юными свинарями, — пояснил Николай Иванович. — Можно и молодыми животноводами.
— Да есть у них уже название, — подсказала Стеша. — Ребята ещё на старой ферме его заработали: «команда ретивых».
— Подходяще, — согласился Николай Иванович и кивнул ребятам. — Ну что ж, ретивые, действуйте!
Великое переселение
Через неделю летний лагерь был достроен, и Николай Иванович распорядился перевозить в него поросят.
С утра «команда ретивых» была уже на ногах и собралась — а у дома Шараповых. Не было почему-то только Никитки Краюхина.
Но вскоре тот прибежал, запыхавшийся и чем-то встревоженный.
— Чего ты такой, словно на тебе воду возили? — спросил Гошка.
— Дела всякие дома… мамке помогал. Нездоровится ей, — забормотал Никитка.
— Тогда иди домой, — предложила Елька. — Мы и без тебя справимся.
— Нет, я с вами. Пошли скорее, — заторопил Никитка, то и дело поглядывая на свой дом. — Какая работа-то будет?
— Начинается великое переселение поросят, — торжественно объявила Елька. — Прощайте старые, тесные клетки! Да здравствует свобода, приволье и зелёная трава!
Ребята отправились к старому свинарнику.
Там уже стояло несколько подвод с пустыми ящиками и корзинами. Стеша вытаскивала из полутёмных станков визжащих поросят и грузила их на подводы. Заметив пионеров, она объяснила им, что надо делать. Мальчишки пусть грузят поросят, а девочки собирают лопаты, вилы, вёдра.
— В атаку! — скомандовал Гошка и первый ринулся в свинарник.