Зелимхан
Шрифт:
Зелимхан.
— Да так, ушибся немного, — Солтамураду
мучительно стыдно было рассказать старшему брату о
неудачной своей попытке отбить у врагов невесту. Рана,
полученная им тогда, с его точки зрения, нисколько не
спасала его чести.
— Это ничего, пройдет, — спокойно заметил
Зелимхан и вдруг остановился, прислушиваясь. Мгновенно
оба замерли: совсем недалеко, со стороны дороги,
явственно слышались голоса.
Неслышно, как тени,
направлении, откуда доносился разговор. Потом
Зелимхан осторожно раздвинул ветви кустарника, и они
увидели запряженную костлявой клячонкой арбу, в
которой сидел крестьянин в поддевке из рваной овчины.
Неподалеку от него, поперек дороги, на гладком, холеном
коне восседал краснорожий лесничий. В руке у него
была плетка. ч«-
— Нет у меня рубля. Были бы деньги, я бы сюда не
приехал, — хзлуро оправдывался крестьянин,
сбрасывая с арбы сухой валежник.
— Нет, значит, и дров не увезешь. А ну, давай
побыстрее, мне некогда! — лесничий замахнулся
плеткой. — А ущерб, который ты нанес государственному
лесу, должен будешь возместить.
— Не надо со мной так говорить, — взмолился
крестьянин. — Я ведь собрал гнилой валежник, ни
одной живой ветки не тронул, — и он шершавой рукой
смел с телеги последние щепки и мусор.
В этот момент Зелимхан решительно «вышел на
дорогу. Худой, в рваном коротком бешмете, он гордо
остановился на обочине.
— Эй, ты! Что придрался к человеку? — спокойно,
но властно окликнул он лесничего. В первый момент
тот опешил, но, разглядев вновь прибывшего, заорал:
— А тебе какое дело? Иди своей дорогой!
Лесничий замахнулся плеткой, но, словно не
замечая этого, Зелимхан вплотную подошел к нему и
схватил за узду его коня. Конь замотал головой, заржал,
встал на дыбы, но, почувствовав могучую руку,
подчинился человеку. Та же перемена — от заносчивости
к покорности — очень быстро произошла с всадником.
Глядя в лицо Зелимхана, лесничий весь как-то
слинял. А лицо это было достаточно выразительно:
бледный, с плотно сжатыми губами, молодой чеченец в упор
.смотрел в глаза чиновнику. Тот растерянно огляделся
и увидел Солтамурада, с ружьем в руках стоявшего на
опушке леса.
— И оставь в покое этого бедного человека.
Слышишь? — угрожающе добавил Зелимхан. — Да не
вздумай мстить ему, а то рука моя настигнет тебя.
— Ты кто же будешь? Как твое имя? —
дрожащими губами пролепетал лесничий.
— Мое имя — Зелимхан. И запомни его! А теперь
убирайся отсюда!
Вконец перепуганный
прочь, но, едва достигнув поворота дороги, он пустил
коня вскачь.
— Я запомнил твое имя, Зелимхан! — уже
издалека прозвучал его голос, после чего был слышен только
быстро удаляющийся цокот копыт.
Махкетшгский старшина Говда в отлитие от своего
сына был человеком непомерной гордости и совсем уж
не робкого десятка. Поэтому, услышав рассказ Успы
о его разговоре с Черновым, он пришел в ярость и
набросился на свое незадачливое чадо с грубой бранью.
Старик не имел ничего против того, чтобы Успа
женился еще и на дочке купца, но и слышать не хотел о том,
чтобы отпустить из дома Зезаг. Сейчас, когда
Зелимхан оказался на воле, люди справедливо усмотрели бы
з этом трусость; что же касается того, что Успа за эти
два года так и не сумел сломить упорство непокорной
жены, — это был величайший -позор, который, как
только об этом станет известно, сделает их семью
всеобщим посмешищем.
Старик топал на Успу ногами, даже ударил его
и строго-настрого приказал, чтобы сын немедля,
сегодня же, изменил свое отношение к Зеза-г. Мысль
о винтовке, предложенной Черновым, Говде
понравилась, но он заявил, что сам .пойдет за ней, и не
откладывая.
Широкоплечий, высокий махкетинекнй старшина
был человеком крутого нрава, ему не было дела до
чьих бы то ни было слез. Поэтому, собравшись ехать
з Ведено, он вызвал жену и сказал ей:
— Если сын наш нынче вечером не сломает дурной
нрав этой паршивой женщины и не станет мужчиной,
то я ему не отец, а он мне не сын. Имей это
в виду.
* * *
Зезаг, сгорбившись, сидела у окна своей комнаты,
Когда на дворе стало темнеть, она встала, перешла
з другую комнату и забилась в самый темный угол. Ее
мраморно-белое лицо едва светилось во мраке, и на
нем мерцали огромные .ввалившиеся глаза. В этот
вечер почему-то ей было особенно тревожно. Время от
времени ее начинала бить дрожь и из глаз текли
слезы, хотя она не замечала этого.
Вдруг распахнулась дверь и в комнату вошел Успа.
Со света в первый момент он ничего не мог разглядеть
и беспомощно озирался. Потом глаза его различили
жену, и он решительно шагнул к ней.
— Зезаг, — сказал он глухим угрожающим