Зелимхан
Шрифт:
серебряная посуда, изящное оружие местной чеканки
на стенах и заморский сервиз. Иной раз, оставаясь
наедине, хозяин любил вспоминать, как попала к нему та
или иная красивая вещь. Огромный, от пола до потолка,
текинский ковер, висевший над кроватью, полковнику
преподнес старшина из Старых Атагов, такой же ковер,
лежащий на полу, — подарок одного грозненского
купца. Из подобного же источника были получены большое
трюмо
ство, что все это нажито им нечестным путем, не было
знакомо Дубоьу. Наоборот, для него было вполне
естественно, что верная служба царю и отечеству находила
достойное признание этих диких горцев. Вещи были как
бы реальным воплощением его власти. Впрочем, и
служба не очень занимала Дубова, былое рвение давно
поубавилось. Все стало здесь слишком привычным. В
сущности, он не думал не только о Зелимхане, но и о
покое пристава Чернова, который так щедро принял его
в своем доме. Нет! Полковника занимало совсем
другое: мир и богатство в своем доме, вот, пожалуй, и все.
Ну и, разумеется, некоторые мужские удовольствия!..
Вчера, вернувшись из поездки, он твердил жене о
сладостном отдыхе на берегу Черного моря, а думал
больше о ближайшем свидании с прелестной вдовой
полицейского пристава. Тощая, будто изголодавшаяся на
скудных харчах ворчливой мачехи, жена давно не
волновала его, хотя в свое время он женился на ней по
любви. Она все же старалась задобрить придирчивого
и вечно раздраженного мужа: сама, не доверяя
прислуге, делала все лучшие покупки, следила за тем, чтобы
стол был обилен и изыскан. Вот и сейчас ее нет — ушла
с кухаркой на базар.
Раздался телефонный звонок. Дубов выдвинул из-
под кровати шлепанцы и, подойдя к маленькому
столику, взял трубку.
— Я слушаю... Кто-о?.. Плохо слышу, — он подул
в трубку. — А-а, Анечка, это ты? — полковник
настороженно оглянулся на дверь. — Дольше меня поживешь
на свете, милая! Да, да. Приехал... Собирался
позвонить тебе, а ты взяла и опередила меня... Нет, не говори
так, я никогда не забываю тебя... Подожди минуточку,
кто-то стучится ко мне. Да, да, буду на службе, зайди
обязательно, есть разговор, — он бросил трубку и, взяв
со стола свежие газеты, крикнул: — Кто там?
Никто не отозвался.
— Ну, кто там? — крикнул он опять и, открыв
двери, выглянул в коридор.
— Это я, Антон Никанорович. Вы кому это
кричали? — во мраке коридора маячила горничная, занятая
утренней
— Тьфу, глухая дура. Не можешь отозваться, что
ли? — сплюнул полковник. Однако обрадованный тем,
что это не жена, которая непременно стала бы
допытываться, кто и по какому поводу звонил, он вернулся
обратно в спальню.
За окном на площади офицеры по отделениям
муштровали молодых солдат.
— Шире шаг, шире шаг! — кричал коренастый
черноусый офицер, вытянувшись, как на смотру.
Второй обучал своих солдат штыковой атаке, третий
под самым окном полковника гаркал:
— Винтовки на-а пле-е-чо!.. Отставить!
Один из солдат проделывал воинские манипуляции
медленно и неумело. Офицер неоднократно брал у него
винтовку и показывал, как это делать.
— Тьфу, мерзавцы, до чего дожили, — выругался
Дубов. — Дать бы разочек по морде этой скотине, вот
и получилось бы! Нашел с кем нянчиться.
Жена вернулась с базара. В этот момент опять
зазвонил телефон, и полковник снова подошел к столику.
Оказалось, что адъютант хочет выяснить, как отвечать
офицерам штаба, ожидающим появления начальника.
Настроение Дубова сразу испортилось. Заметившая это
жена спросила:
— Кто это, Антоша? Что-нибудь случилось?
Но муж не ответил, он бросил трубку и пошел в
другую комнату одеваться.
За завтраком Дубов был хмур и молчалив.
Выпил черного кофе с коньяком и молча ушел на
службу.
Озабоченные неприятностями сотрудники встретили
своего начальника довольно прохладно. А он, как
обычно, ответив на их приветствия кивком головы,
прошел к себе в кабинет. Адъютант почтительно
последовал за ним. Строгим глазом Дубов оглядел свою
служебную обитель и привычно уселся в мягкое кресло,
обитое желтой кожей.
— Ну, докладывайте, что здесь у вас нового? —
спросил он адъютанта, подвигая к себе большую папку
с бумагами, лежавшую на краю большого письменного
стола.
— Антон Никанорович, смею доложить вам, вчера
петропавловские казаки в драке убили своего атамана,
а из тюрьмы...
— Что-о?.. Казаки убили своего атамана? —
взорвался полковник, вскакивая с места. — Это что ж
такое?!
Адъютант стоял с таким виноватым видом,
будто убийство совершено не петропавловцами, а им
самим.
— Так уж случилось, — робко произнес он. —
Причина еще не установлена. Сегодня только выехали туда.