Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского
Шрифт:
Приход к власти на Подолье Константина Кориатовича следует, видимо, связывать с укреплением позиций тех кругов местного боярства, которые выступали против зависимости княжества от Венгрии и политики насаждения католицизма, осуществлявшейся при Юрии и Александре Кориатовичах. Из грамоты 1388 г. видно, что Константин Кориатович отказался от сотрудничества со своим братом-католиком Борисом и приблизил к себе Федора Кориатовича, владевшего до того Гомелем в верхнем Поднепровье. Одновременно на Подолье произошли перестановки в боярской элите власти: места Гринка (Червоноградского воеводы, а затем старосты подольского), каменецкого воеводы Остафия, смотрицкого воеводы Олеська и сменившего его Рогозки, известных по грамотам Юрия и Александра Кориатовичей, заняли подписавшиеся в 1392 г. на грамоте Федора Кориатовича паны Немира Бакинский, Па- вел Слупич и Михайло Прочович. [374]
374
Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 г. – Прим. 2. – С. 225–226.
Вокняжившийся приблизительно в 1388–1390 гг. Федор Кориатович [375] управлял Подольской землей вполне самостоятельно, но недолго. Уже в конце 1393 г. Подолье перешло под власть польского короля и верховного князя литовского Владислава-Ягайла, который в 1395 г. передал его большую часть во владение краковскому воеводе Спытку из Мельштына "на полном праве княжеском, каким пользуются другие литовские и русские князья". [376] После гибели краковского воеводы в 1399 г. Владислав-Ягайло выкупил Подолье у вдовы Спытка и отдал его вместе с чернигово-северскими землями Свидригайлу Ольгердовичу. [377] Следовательно, с 1393 г. Подольская земля, за исключением ее восточной части (Брацлавский и Винницкий поветы),
375
Wolff J. Rod Gedimina. – S. 177; Puzyna J. Koriat i Koriatowicze – S. 443.
376
Codex epistolaris Vitoldi – N 115. – S. 37–39, а также: ALS. – Lwów, 1887. – T. 1. – N 19. – S. 19.
377
Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 г. – С. 256–258.
Фрагментарность сохранившихся сведений о Чернигово-Северской земле в составе Великого княжества Литовского в XIV в. позволяет лишь в самых общих чертах судить о ее политическом устройстве в тот период. В Любецком синодике с ти- /88/ тулом великого князя черниговского записаны две личности: Роман Михайлович, "убиенный от князя Юрия Смоленского", и Дмитрий (вместе со своим братом Иоанном-Скиргайлом Ольгердовичем). [378] Р. В. Зо- тов принимает этого Дмитрия за одного из младших сыновей Ольгерда Дмитрия-Корибута. [379] Это мнение известного исследователя не бесспорно. В приводимом им довольно значительном актовом материале Дмитрий-Корибут всегда выступает под двойным именем и нигде не титулует себя великим черниговским князем, впрочем, как и его старший брат Дмитрий Ольгердович, о котором, однако, сохранилось гораздо меньше документальных свидетельств. Поэтому более вероятно, что именно старший Дмитрий Ольгердович владел Черниговом и что именно он, а не Дмитрий-Корибут внесен в Любецкий синодик с титулом великого князя черниговского. Белорусско-литовские летописи причисляют к черниговским князьям также Константина Ольгердовича ("пятый Константин, удел его Чернигов и Черторыеск"). [380] Все трое, несомненно, княжили в Чернигове во второй половине XIV в., но в разное время. Выяснение последовательности их княжений затрудняется тем, что два первых князя – происходивший из рода черниговских Ольговичей Роман Михайлович [381] и Дмитрий Ольгердович [382] – упоминаются в летописных и актовых источниках Северо-Восточной Руси также как князья брянские. Так, на акте московско-литовского перемирия 1371 г. Дмитрий Ольгердович указан как "князь Дмитрий Брянский", представитель литовской стороны. [383] В свою очередь, "князь Роман Михайлович Бряньскыи" назван в числе участников похода на Тверь в 1375 г. [384] В 1401 г. Роман Михайлович был наместником великого князя литовского в Смоленске и погиб в ходе выступления горожан против администрации. [385] Сообщая об этом событии в Москву в 1404 г., Витовт называет его "князем великим Романом Черниговским". [386]
378
Зотов Р. В. О черниговских князьях… – С. 140.
379
Зотов Р. В. О черниговских князьях… – С. 96.
380
Летописи белорусско-литовские. – С. 223.
381
Зотов Р. В. О черниговских князьях… – С. 96–99.
382
Зотов Р. В. О черниговских князьях… – С. 141– 145.
383
ДДГ. – М.; Л., 1950. – № 6. – С. 21–22.
384
Рогожский летописец. – Стб. 111.
385
Летописи белорусско-литовские. – С. 52, 73, 121.
386
Рогожский летописец. – Стб. 471.
Р. В. Зотов предполагал, что Роман Михайлович княжил в Брянске и Чернигове в зависимости от власти Ольгерда в 60-х гг. XIV в. При этом Черниговом он владел как отчиной после своего отца Михаила Александровича примерно во второй половине XIV в., а Брянском до 1368 г., сменив утвердившихся там в начале XIV в. представителей смоленской княжеской династии. [387] Подчинив своей власти Брянск в 1359 г., Ольгерд действительно мог использовать для ее укрепления соперничество между смоленскими и черниговскими князьями. С обострением борьбы между Литвой и Московским великим княжеством в конце 60-х гг. XIV в. и, особенно, в связи с достигшим частичного успеха походом московских войск на Брянск в 1370 г. [388] Ольгерд, по-видимому, вынужден был снова укреплять свою власть /89/ в этом городе, передав его под управление своего сына Дмитрия. Полагаем также, что в середине 70-х гг. XIV в. Дмитрий Ольгердович княжил уже не в Брянске, а в Чернигове, вследствие чего и был записан в Любецком синодике с соответствующим титулом. Кроме Чернигова и его волости в состав владений Дмитрия Ольгердовича, как это видно из событий 1379 г., входили также Стародуб, Трубчевск и, очевидно, Новгород-Северский. [389] Переход Дмитрия Ольгердовича на службу к московскому князю зимой 1379/80 г. повлек за собой утрату им владений, большая часть которых отдана была в 1380 г. великим князем литовским Ягайлом Дмитрию-Корибуту Ольгердовичу. [390]
387
Зотов Р. В. О черниговских князьях… – С. 99.
388
Кучкин В. А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. – С. 78.
389
Рогожский летописец. – Стб. 138; близок к подобному определению состава владений Дмитрия Ольгердовича в 1379 г. Б. Н. Флоря. (Флоря Б. Н. Литва и Русь перед битвой на Куликовом поле. – С. 165).
390
Kołankowski L. Dzieje Wielkiego Xięstwa Litewskiego za Jagiellonów. – S. 19–20.
Оба они – и Ягайло, и Дмитрий-Корибут – являлись сыновьями второй жены Ольгерда, тверской княжны Ульяны, и это обстоятельство сближало их, помогая противостоять претензиям на верховную власть в Литве со стороны князя Трок Кейстута и старших Ольгердовичей, которые к моменту смерти их отца, в отличие от младших братьев, владели уделами на Руси. Уже в событиях феодальной войны в Великом княжестве Литовском 1381 г. Дмитрий-Корибут выступает как правитель Северской земли, [391] хотя впервые полным титулом он подписался на присяжной записи, данной им в Луцке 21 декабря 1386 г. [392] Этот же титул ("Дмитрий инем именем Корибут, князь новгородський и северский") значится и в присяжной записи его князей и бояр от 26 апреля 1388 г. [393] Территориальная структура его владений малоизвестна. Упомянутую присяжную запись среди прочих подписали новгород-северский и трубчевский воеводы, но в ней не упомянут путивльский воевода. Видимо, Новгород-Северск и Трубчевск с их волостями являлись крупнейшими административно-территориальными единицами в составе Новгород-Северского княжества во времена правления Дмитрия-Корибута, а Путивль ему не принадлежал. В 1392 г. Дмитрий-Корибут был лишен своего удела в Новгород-Северщине, получив несколько позднее взамен три замка в восточном Подолье – Брацлав, Винницу и Соколец, а также Кременец-на-Волыни. [394] Северские же земли польский король Владислав-Ягайло отдал в 1393 г. в наместничество "до своей воли" бывшему волынскому князю Федору Любартовичу, однако неизвестно, управлял ли он ими, или же, что более вероятно, так и не воспользовался предоставленным ему правом. [395]
391
Летописи белорусско-литовские. – С. 116; Фло- ря Б. Н. Русь и Литва перед битвой на Куликовом
392
Akta unii Polski z Litwą. – N 23.
393
Грамоти XIV ст. – № 43. – С. 82.
394
Stryjkowski M. Kronika polska… – Т. 2. – S. 101.
395
Любавский М. К. Областное деление… – С. 45.
Имеются определенные основания считать, что в 1380 г., одновременно с образованием Новгород-Северского удела Дмитрия-Корибута, из состава Чернигово-Северского княжества были также выделены Чернигов и Стародуб с их землями, которые составили отдельные княжества под властью Константина Ольгердо- /90/ вича и Патрикея Наримантовича (Давидовича), внука Гедимина. Князь Патрикий Давидович стародубский, княгиня его Елена и сын их Иоанн упомянуты в Любецком синодике. [396] Р. Зо- тов предполагал, что он владел Стародубом еще до своего появления в Новгородской земле. [397] Служилым князем Великого Новгорода Патрикий Наримунтович был в 1383–1386 гг. и в последний раз в 1397 г. [398] В 1388 г. стародубский князь пребывал при дворе Владислава-Ягайла. [399] После смерти Патрикея Наримунтовича Стародубское княжество унаследовал его сын Александр, подписавшийся как Alexander de Starodup на договоре Литвы с Орденом в 1398 г. [400] Известна также присяжная грамота Александра Патрикеевича Стародубского, данная им королю Владиславу-Ягайлу в 1401 г. [401]
396
Зотов Р. В. О черниговских князьях… – С. 125, 128.
397
Зотов Р. В. О черниговских князьях… – С. 126.
398
НПЛ. – С. 289, 375; Новгородская четвертая летопись // ПСРЛ. – Л., 1925. – Т. 4, вып. 2. – С. 339–340, 347.
399
Piekosiński Fr. Rachunki dworu króla Władysława Jagiełły i królowej Jadwigi z lat 1388 do 1420. – Kraków, 1896. – S. 76.
400
CDP. – Königsberg, 1853. – Bd. 4. – S. 66.
401
Грамоти XIV ст. – № 81. – С. 146.
Константин, один из младших сыновей Ольгерда от его первого брака, являлся в 80-х гг. XIV в., наряду со Скиргайлом и Дмитрием-Корибутом, ближайшим сторонником Ягайла. Уже в 1383 г. он играет видную роль в политической жизни Великого княжества Литовского, принимая активное участие в переговорах Ягайла с орденским магистром Конрадом Цоллнером. [402] Все это позволяет предполагать, что к тому времени Константин Ольгердович уже получил от Ягайла значительные владения на Руси, которыми, как уточняет Хроника Быховца, были Чернигов, а позднее и Черторыйск. На близость его владений к восточным границам Великого княжества Литовского указывает участие Константина Ольгердовича в походе против смоленского князя Святослава, осадившего в 1386 г. своими войсками Мстиславль. [403] В 1393 г. Константина Ольгердовича уже не было среди живых. [404] Его сыновьями были Глеб, плененный крестоносцами в 1390 г. и не возвратившийся в Литву, [405] Василий – родоначальник князей Черторыйских на Волыни, [406] и, возможно, Гридко (Григорий) Константинович, за верность которого в 1392 г. ручалась Скиргайлу большая группа князей и бояр, в том числе и некоторые черниговские и северские. [407] По-видимому, в том же 1392 г. Чернигов был изъят из-под власти сыновей Константина Ольгердовича и в 1399 г. вместе с другими землями Северщины передан Свидригайлу Ольгердовичу. В 1408 г. последний перешел на службу к московскому князю, а с ним – князья путивльский, звенигородский, хотетовский, менский и "бояре Черниговские, и Дебрянскы Стародубскыи и Лоубутескыи и Ярославскыи". [408]
402
См.: Stadnicki К. Bracia Władysława-Jagiełły Olgierdowicza, króla Polski, wielkiego xięcia Litwy. – Lwów, 1867. – S. 236–237.
403
Летописи белорусско-литовские. – С. 88, 100, 136, 157, 226.
404
Wolff J. Rod Gedimina. – Kraków, 1886. – S. 95.
405
Летописи белорусско-литовские. – С. 184, 205.
406
Wolff J. Rod Gedimina. – S. 95–96, 104.
407
Грамоти XIV ст. – № 54. – С. 108.
408
Типографская летопись // ПСРЛ. – Пг., 1921. – Т. 24. – С. 174.
Источники свидетельствуют о наличии в XIV в. верховной собственности удельного князя на территорию подвластного ему княжества, проявлявшейся в его праве на суд и сбор дани. Как политический глава местных феодалов и верховный землевладелец, удельный князь распоряжался землями княжества, разда- /91/ вая отдельные участки вместе с крестьянами церквам, монастырям и боярам, освобождая последних от выплаты податей и суда своей администрации, контролировал исполнение ими военной службы, собирал в свою казну торговые пошлины и др. [409] Экономическое могущество удельного князя составляли не только дани и повинности, судебные поборы, взимаемые с подвластного населения, но и доходы, поступавшие с его домениальных владений, на которых находились княжеские хозяйства ("дворы" и "дворцы").
409
Довнар-Запольский М. В. Государственное хозяйство великого княжества Литовского при Ягеллонах. – С. 44–45; Черепнин Л. В. Русь: Спорные вопросы истории феодальной собственности в IX–XV вв. – С. 126–251. /168/
Управление княжеством удельный князь осуществлял при помощи своих наместников, назначаемых в волости и поветы из числа местных феодалов или же слуг-дворян. На Руси уряд наместника окончательно образовался в XIV в. [410] На местах наместники ("державцы", воеводы) обладали всей полнотой административно-судебной и военной власти, исполняя функции как княжеских домениальных, так и государственных управителей. [411] Им подчинялись тиуны в дворах-селах или же городках и волостях, которые надзирали за княжеским хозяйством, собирали дань, творили суд над крестьянством. Тиуны имели заместителей – наместников тиунских. [412] Характерной чертой управления волостями и пригородами была система "кормлений", при которой часть поступавшей от населения дани использовалась для содержания наместников-"державцев". Наместничества приобрели значение важного источника доходов для верхней прослойки местных феодалов, сосредоточивших в своих руках наиболее значительные административные должности. [413]
410
/168/ Ерошкин Н. П. История образования государственных учреждений дореволюционной России. – М., 1968. – С. 22.
411
Любавский М. К. Областное деление… – С. 64, 69.
412
Любавский М. К. Областное деление… – С. 420– 424.
413
Любавский М. К. Областное деление… – С. 677; Любавский М. К. Литовско-русский сейм. – М., 1900. – С. 153–154.
Высшие придворные чины государственно-вотчинного аппарата власти вместе с сановниками православной церкви составляли ближайшее окружение удельного князя – его совет ("раду") – сословный орган местных землевладельцев. С участием "рады" удельный князь решал вопросы законодательства, управления, пожалования земельных владений, отношений с церковью, а иногда и внешней политики. В изучаемый период боярская "рада" приобрела такое большое значение, что заменила другой орган представительства феодалов в городах – вече, которое созывалось лишь в чрезвычайных случаях.