Земля любви
Шрифт:
– Поедем туда! – воскликнула Жулиана. – Сёстры скажут мне, где они похоронили моего мальчика!
– Он жив, твой мальчик! Он жив! – вскричала Мариана. Она была не в силах больше выносить эту муку, она не могла больше скрывать правду, тем более что Жулиана узнала бы её и сама через час или два. – Можешь проклинать меня до конца своих дней, потому что я отвезла твоего сыночка к монахиням, но он был жив.
– Я так и чувствовала, так и чувствовала, - сбивчиво, торопливо заговорила Жулиана, словно бы даже не удивившись счастливой новости. –
Она говорила это, но сама не верила твоим словам, не верила, что через несколько минут будет держать сына в своих объятиях.
Дамиао не мог отказать ей. Жулиана ехала и всю дорогу молилась, но сердце сжималось больно-больно, и она не чувствовала никакой радости.
Материнское сердце – вещун: в приюте её ждали печальные новости.
– Посмотрите сами, может быть, вы найдёте своего сына, - предложила ей благообразная монахиня, услышал сбивчивый рассказ Жулианы, и провела её в детскую комнату.
– Но, я же, не видела его, не держала на руках, как же я его знаю?
– чуть не заплакала Жулиана.
– Он был такой беленький, такой хорошенький, - вступила в разговор Мариана, моля Бога, чтобы малыш нашёлся, и с её души сняли этот тяжкий грех.
– Нет, сейчас у нас только маленькие негритята и мулатики, - сказала монахиня.
– Белые дети очень редко попадают к нам, и их сразу усыновляют. Вот был такой один недели три назад.
– Это он и есть! – воскликнули в один голос Мариана и Жулиана. – Скажите, где он? Что с ним?
Оказалось, что его усыновила и зарегистрировала как своего состоятельная испанская пара. Едва найдя, Жулиана вновь потеряла сына. Мальчик Жулианы, хоть и был жив, но для неё был потерян навсегда. Передавая ребёнка с рук на руки, монахини стирали его прошлое, и не было случая, чтобы мать искала ребёнка, положенного на колесо судьбы.
Возвращаясь из монастыря, Жулиана сидела как каменная. Она помнила слова Франческо о необходимости сделать шаг навстречу жизни, но шаг этот она сделает, лишь уйдя из того страшного дома. Попав туда, она лишилась Матео, потом у неё украли ребёнка… Нет! Она не останется там больше ни секунды!
Между тем Мариана успела рассказать всё Марко Антонио, и он был потрясён поступком матери.
– Как ты могла? Как тебе такое в голову могло прийти?
– повторял он в растерянности.
Жулиана прошла мимо него, даже не поглядев его сторону, она шла как слепая, никого вокруг себя не видя, и Марко Антонио понял, что случилось непоправимое.
– Мы с отцом тебя любим, Жулиана, - начал он. – Останься с нами.
Жулиана говорила отчёждённо, бесцветным голосом, словно бы самой себе. Но когда в комнату вошла Жанет, в глазах Жулианы блеснула такая ненависть, что, не схвати её за руку Марко Антонио, она бросилась бы на свекровь и растерзала ту, как это сделала бы разъярённая тигрица, у которой отобрали детёныша.
Напуганная Жанет вышла, прикрыв за собой дверь.
Жулиана
Марко Антонио отступился. Он ощутил своим любящим сердцем, понял рассудком, почувствовал кожей, что настаивать на чём-то в эту секунду - значит потерять Жулиану навсегда. Она была на грани жизни и смерти, разума и безумия, и нужно было сберечь это хрупкое равновесие, чтобы она осталась по эту сторону жизни.
– Я люблю тебя, - снова повторил он.
– И буду ждать, чтобы ни случилось!
Жулиана двинулась к лестнице как сомнамбула и не спеша стала подниматься в комнату.
– Может она ещё и не уйдёт, - понадеялся Марко Антонио, - завтра мы вызовем врача, я снова буду за ней ухаживать…
Но Жулиана ушла. Когда? Куда? Никто не заметил. Наверное, выскользнула на рассвете серой тенью и пропала вместе с отступающей темнотой.
Узнав, что Жулиана ушла, Марко Антонио бросился ничком на кровать и застыл, словно мёртвый.
– Дурачок ты, дурачок, - начала своё утешительное слово Жанет, подходя к кровати сына.
– Она же тебя не любила! И не полюбила бы никогда! Кто знает, сколько бы тебе пришлось растить ублюдков, если бы она осталась с тобой?… Нет её, и, слава Богу!
– Ты мне больше не мать! – истерически закричал Марко Антонио. – После того, что ты сделала, ты мне больше не мать! Убирайся отсюда!
– Может, это ты уберёшься из нашего дома вслед за своей итальянкой? – высокомерно спросила Жанет. – Может, и ты не можешь жить со мной под одной крышей?
– Оставь сына в покое!
– яростно процедил вошедший Франческо. – Самое лучшее, что ты могла бы сделать, это уйти! Собрать свои вещи и уйти! Видит Бог, я долго терпел. Но и моему терпению пришёл конец!
– Не вам мне указывать, мужичьё, - с тем же высокомерием выговорила Жанет и проследовала к лестнице. – Я единственная среди низкопородного быдла, кто печётся о чести дома Мальяно. И не вам мне указывать, как мне поступать.
С этого дня жизнь в доме Мальяно разладилась окончательно. Марко Антонио снова начал пить и приходил домой под утро, едва держась на ногах. Франческо перебрался спать в комнату для гостей, а обедал, и ужинал на кухне. Никто больше не разговаривал с донной Жанет, но она по-прежнему приказывала накрывать себе обед в столовой и садилась одна за огромный стол, освещённый серебряными шандалами, и в торжественном молчании вкушала пищу.
Франческо улучил момент, когда Марко Антонио только собирался уходить из дома, и с укоризной сказал ему:
– Мне кажется, Жулиане не понравился бы твой образ жизни. Ты ведёшь себя не по-мужски.
– Моя мать… - начал Марко Антонио.
– Ответит сама за всё, что натворила. А тебе придётся отвечать за себя. Представь, что Жулиана вернулась, чем ты встретишь её?
Марко Антонио понурился. Отец был прав, как всегда, ему и самому было тошно на себя смотреть, но дорожка была такой привычной, такой знакомой…