Земля любви

Соареш Мария Леонора

– Ну, чего стоите, рты разинули?
– грубовато обратилась к ним Жанет.
– Обслуживайте сеньора Жозуэ!

После завтрака Луиза, осмелев, спросила госпожу:

– Прикажете подготовить комнату для сеньора Жозуэ?

– Нет, он будет оставаться в своей прежней комнате, пока мы отсюда не уедем.

Жанет проявила такую осторожность, опасаясь бурной реакции Марко Антонио, который вчера в порыве гнева уже грозился убить Жозуэ. Чтобы не провоцировать его на новые вспышки агрессии, Жанет вообще решила как можно скорее уехать из особняка вместе с Жозуэ. Но денег, вырученных от

сделки с Франческо, оказалось недостаточно для того, чтобы купить новый дом, и она в итоге согласилась переселиться в тот дом, что предназначался для Марко Антонио и Жулианы.

Перемены, произошедшие с Жанет, были столь разительными, что даже её эстетические вкусы кардинально изменились: теперь ей претила роскошь, она считала дурным тоном покупать дорогую мебель и, обставляя своё новое жилище, выбирала для него скромные простые вещи – точно так же, как недавно это делала Мария, жена Гумерсинду.

Жозуэ ни в чём не перечил Жанет, и было непонятно, разделяет ли он её вкусы или попросту проявляет равнодушие, вынашивая какие-то иные планы на будущее. Жанет это немного беспокоило, и однажды она прямо спросила его:

– Ты и в самом деле намерен жить со мной?

– А зачем бы я добивался тебя?
– ответил он весьма уклончиво, нисколько не развеяв опасений Жанет.

– Я не знаю зачем! Ты никогда этого не говорил. И вообще, ты никогда не рассказываешь о себе. Почему? Я ведь даже не знаю, кто ты и откуда, есть ли у тебя семья.

– А зачем же ты взяла меня на работу? Надо было прежде навести справки обо мне.

– Я не сделала этого, потому что ты понравился мне с первой же минуты!

– То же случилось и со мной: я влюбился в тебя с первого взгляда!

– Значит, ты меня всё-таки любишь? Это у тебя не случайно вырвалось?

– Ну конечно, моя дорогая! Поверь, я и сам не предполагал, что смогу так влюбиться!

В тот раз Жанет удалось спровоцировать Жозуэ на признание в любви, но подробности его биографии так и остались для неё загадкой, которую она, впрочем, и не слишком-то стремилась разгадать.

Правда, она не однажды говорила: «Ты совсем не похож на кучера», но это вызывало в ней лишь умиление и восторг, а вовсе не какие-то подозрения. Жозуэ представлялся ей негаданным подарком судьбы, и она дорожила им, предаваясь своему сч астью без оглядки на прошлое и без опасений за будущее.

Марко Антонио тоже видел, что Жозуэ мало похож на кучера. И даже как-то сказал отцу:

– Этот тип явно себе на уме! Для кучера он слишком хорошо воспитан и образован. И гардероб у него отнюдь не для конюшни! Я не удивлюсь, если вскоре выяснится, что мадам Жанет Мальяно попала в сети проходимца!

Франческо не предал серьёзного значения пессимистическим прогнозам сына. Он полагал, что самое худшее с Жанет уже случилось.

– Твоя мать снюхалась с кучером! У которого ни кола ни двора! Теперь он будет проматывать её деньги, только и всего.

– Ты считаешь, этого мало?
– возмутился Марко Антонио.

– Я считаю, что ниже падать уже некуда. Но это её деньги, и она вправе распоряжаться ими как угодно. Захотелось ей купить молодого любовника – пожалуйста! Было бы гораздо хуже, если бы мы

своевременно не выделили ей часть имущества и этот альфонс заодно разбазарил бы и твой капитал.

– Но я вовсе не хочу, чтобы моя мать разорилась из-за кого-то поддонка! Я убью его! – лютовал Марко Антонио.

Франческо же, хоть и был возмущён выходкой Жанет, смотрел на ситуацию более трезво и спокойно.

– Мы не должны вмешиваться в её жизнь, сынок. Пусть она делает свои глупости, а нам надо тихонечко наблюдать за этим со стороны. И - не спешить с выплатой тех денег, что я остался должен ей при нашей сделке. Какими бы трудными ни были нынешние времена, а в моём банке сбережения мадам Жанет всё равно подвержены меньшему риску, чем в руках ушлого кучера. Я не дам ей разориться, не волнуйся!

После разговора с отцом Марко Антонио немного успокоился, но оставаться под одной крышей с матерью и наглым кучером он сейчас не мог и, не дожидаясь, пока они оттуда съедут, сам перебрался в гостиницу.

– Ты потерпи, сынок, скоро всё утрясётся, - всячески поддерживал его Франческо.
– Как только наш прежний дом освободиться, мы сразу же туда переедем. Надеюсь, против Паолы ты ничего не имеешь? Она не будет тебя раздражать?

– Лишь бы я её не раздражал, - мрачно произнёс Марко Антонио, чувствуя себя одиноким, неприкаянным и по большому счёту никому не нужным. Теперь у всех, кого он любил, была своя жизнь - у отца, у матери, у Жулианы, и лишь его будущее по-прежнему не имело чётких очертаний, оставаясь затянутым плотной пеленой тумана.

Франческо догадывался, какие переживания терзают душу его сына, и молил Бога, чтобы Жанет поскорее освободила особняк. Он надеялся, что, вернувшись домой, в привычную обстановку, Марко Антонио почувствует себя увереннее и спокойнее.

К счастью, Жанет не задержалась надолго в своём старом доме, где всё так или иначе напоминало ей о прошлом. Наступил день, когда Луиза привезла Франческо радостную весть:

– Сеньора велела передать вам, что вы можете возвращаться домой хоть сегодня! Она оттуда съехала, вместе с новым мужем. И нас взяла - меня и Антонью.

Франческо пожелал им всем удачи на новом месте и подумал, что теперь ему придётся обзавестись горничной, кухаркой, няней, так как дону Инес он с собой не берёт из-за её желчного, сварливого мужа.

Едва за Луизой успела закрыться дверь, как в кабинет Франческо пожаловал его бывший кучер - Дамиао. Эта встреча была радостной для обоих - ведь они не виделись с той поры, как Франческо отпустил Дамиао на вольные хлеба, подарив ему за многолетний добросовестный труд экипаж и лошадей.

Всё это время Дамиао и Тизиу жили в Сантосе вместе с Наной и её семьёй. Дамиао промышлял частным извозом, Антенор работал в торговом доме, Тизиу и Жозе Алсеу ходили в школу, а Нана вела домашнее хозяйство и нянчила свою красавицу дочь, унаследовавшую цвет кожи от Антенора. Счастливый отец души не чаял в девочке, но и к Жозе Алсеу относился как к родному сыну. Жозе Алсеу тоже со временем стал признавать Антенора и даже привязался к нему. Однажды Дамиао подслушал, как его племянник объяснял своему школьному приятелю, что цветом кожи он пошёл в мать, а его сестрёнка – в отца.